— Чего-о-о? — изумлённо выдаёт парень.

— Да-да, и это не обсуждается.

— С дуба рухнула. Задницей трясти – это без меня…

— И без меня, — поддакиваю другу.

Рита закатывает глаза.

— Вы оба просто непроходимые скряги, зануды и… — пару секунд силится выдать, видимо, что-то не матерное.

— Мозгоклюи? — подкидываю вариант.

— Точно! — Подруга тычет в меня указательным пальцем с триумфальной улыбкой. — Прекрасное слово. Вам подходит. Нужно запомнить.

— Запиши, а то забудешь. Башка-то дырявая… — с откровенно издевательской усмешкой подъегоривает её Лёнька.

После ещё некоторое время наблюдаю за их перепалкой со снисходительной улыбкой, пока не приносят наш заказ. Появление еды убивает разногласия и пробуждает более древние инстинкты.

Мы и правда последний раз виделись после сдачи сессии. Решили отметить, так сказать. Только вот по итогу вечер не задался ещё на первых минутах. У Лёньки на тот момент были какие-то семейные тёрки с отцом, из-за чего он пару недель ходил чернее тучи, пока вопрос не разрешился. Я была похожа на полуживую версию себя и крайне редко подавала признаки жизни, двадцать четыре на семь находясь в своём личном мини-аду. К реальности возвращалась лишь дома, и то ненадолго, когда садилась за рукописи. И только у Ритки, казалось, всё было замечательно. Тогда мне было плевать, а сейчас откровенно офигеваю. Девка только-только перешла на третий курс, ей ещё учиться и учиться, плюс работа, а она уже успела забеременеть, решила рожать, не имея ни парня (не говоря уже о потенциальном муже), ни толковой работы, ни каких-то перспектив, и при этом цветёт и пахнет. Словно всё так и должно быть. Всё идёт по изначально спланированному, понятному только её одной плану и ничего сверхъестественного и уже тем более трагичного не произошло.

Не знаю что это… Какой-то непобедимый оптимизм, мегаотходчивость или просто тотальный пофигизм и непробиваемое разгильдяйство, но в некоторые моменты я ей даже завидую… Очень завидую. Хотя то, что творится в голове Ритки на самом деле, знает только сама Ритка.

— Ты когда собираешься предкам рассказать? — спрашиваю, когда очередная «минутка тишины» затягивается.

Девушка бросает на меня короткий взгляд, делает большой глоток пива, прожёвывает роллу.

— Не знаю… — буркает себе под нос и опускает взгляд в тарелку.

— В смысле «не знаю»?! — Это Лёнька. Едва не подавился. — У тебя скоро пузо будет как арбуз, а ты так и не рассказала родакам?

— Расскажу, как время будет подходящее… Не нудите, блин. Без вас тошно. Мы сюда отдыхать пришли, а не беременность мою обсуждать. Вот и отдыхайте!

— Тебе вообще пить противопоказано, если рожать собралась, — не унимается друг.

— А тебе-то что до моей беременности? — шипит гадюкой Ритка. — Может, папочкой хочешь стать?

— Я за тебя переживаю, дура…

Девушка резко тушуется.

— Да не собираюсь я пить.

— А это что? — Он указывает на бокал пива.

— Это дрожжи! — снова срывается подруга, а я уже откровенно ржу над ними. Придурки.

— Хуёжжи…

Перевожу взгляд в сторону и вдруг дёргаюсь, как от удара током по позвоночнику. Далее уже не слышу, что говорят друзья. Уши буквально закладывает, а большой зал бара сжимается до размеров маленькой комнаты, в которой нет никого, кроме…

Внимание фиксируется на широком развороте плеч, обтянутых чёрной футболкой, и недлинных светлых волосах.

2. Часть 2 – «Я требую перезапуска игры!»

Из оглушённого состояния вырывает голос друга:

— Алён… ты чего? — Он касается моего плеча.

Вздрагиваю и, запнувшись, произношу:

— Н-ичего.

Ритка тоже замолкает, смотрит с непониманием.