Потребовалось мгновение, чтобы осознать – не без изумления, – что чувство, которое он испытывает, – ревность. Он всегда удерживал себя в жестких рамках. Благородные дамы – женщины вообще – были под строгим запретом в той жизни, которую он для себя выбрал. И все же…

И все же он отчасти – чего прежде никогда не замечал – стал тяготиться собственными же правилами.

– Но ведь флиртовали же вы когда-нибудь прежде, – сказала она своим низким бархатным голосом. Зовущим и соблазнительным. Таким очень женственным и манящим.

– Нет.

Ее изящные брови недоуменно изогнулись.

– Я знаю, вы человек занятой, но наверняка вам доводилось питать нежные чувства к какой-нибудь юной девушке. Какой-нибудь подружке ваших сестер, быть может? Или соседке?

Он медленно покачал головой.

– Ни к кому. – Поняла ли она, в чем он признался? Зверь внутри его зевнул и потянулся. – Я полностью отдаюсь в ваши руки, леди Бекинхолл. Пожалуйста, научите меня.

«Благородная леди и арлекин стали любовниками, но такое очень трудно скрыть, ибо у благородной леди были богатые и ревнивые поклонники и скоро до них дошли слухи про арлекина. Как-то ночью, в полнолуние, они последовали за арлекином в Сент-Джайлс и напали на него со своими стальными клинками. У арлекина же, чтоб защищаться, был только игрушечный деревянный меч. Схватка длилась недолго, и когда она закончилась, нападавшие оставили арлекина лежать на улице, истекая кровью…»

Из легенды об арлекине, Призраке Сент-Джайлса

Услышав тихие слова мистера Мейкписа, Изабель сглотнула. От его голоса ее охватил трепет, а соски напряглись. Правильно ли она расслышала? Он только что признался в том, что девственник? Он не женат, это верно, и, по его собственному признанию, у него никогда не было возлюбленной, но все же. Многие мужчины прибегают к услугам проституток, а в том районе, где он живет, их пруд пруди.

Но одного лишь взгляда на гордое суровое лицо мистера Мейкписа ей хватило, чтобы понять: он никогда не будет платить за такое интимное действо.

А это означает, что он девственник… и только что попросил научить его. Но ведь он же не имел в виду…

– Молчание так несвойственно вам, миледи, – произнес он все тем же глубоким, четким голосом, от которого у нее по коже пробежал холодок. – Надеюсь, я не шокировал вас своей неопытностью… во флирте.

Флирт. Ну конечно же. Они говорили именно об этом. Но ей не привиделся блеск в его темных глазах или едва уловимая заминка перед словом «флирт».

Изабель выпрямилась. В конце концов, из них двоих опытная тут она.

– Тогда, полагаю, нам надо поработать над вашим представлением.

Он лишь приподнял бровь.

Изабель прокашлялась. Когда в последний раз она так тушевалась? Да к тому же перед простым чопорным школьным учителем – мужчиной моложе ее?

– Флирт лучше начинать незамедлительно, еще даже до представления. Вы можете показать, как кланяетесь?

Он медленно встал и, по-прежнему не сводя с нее глаз, коротко поклонился.

Она нахмурилась.

– Нет. Как-нибудь поэлегантнее. Продемонстрировать?

– Не нужно. – Взгляд его сделался ироничным.

В этот раз он отступил на шаг и изобразил взмах воображаемой шляпой, поклонившись от пояса и грациозно разведя руки.

У Изабель округлились глаза.

– Если вы все это время знали, как должным образом кланяться, то почему же не делали этого?

Он медленно выпрямился и пожал широкими плечами.

– Простой кивок предполагает достаточно почтения и без глупой напыщенности.

Она закатила глаза.

– Ну, с этих пор с напыщенностью, пожалуйста, когда вы в высшем обществе.

– Как вам будет угодно, – серьезно отозвался он.