И я убираю ладони, закатываю глаза, а после открыто смотрю на любимого. Вспышка ослепляет на секунду, зажмуриваюсь, а после слышу его дыхание у уха. Он невесомо целует меня в шею, подойдя ко мне так бесшумно, что я даже не ощутила. Кладет снимок в специальный отсек в машине, чтобы фото не засветилось после проявления, подходит снова ко мне.

– Зачем подкрадываешься? Напугал, – капризно надуваю губы, зная, что за этим обязательно последует.

Его черные глаза падают на них, а затем он, как обычно, не может сдержаться. Наклоняется, обхватывая своими губами мои – нежно и ласково. Вот только после таких поцелуев почему-то дышит тяжело, словно загнанный на охоте зверь.

– Покажи, что получилось, – приникаю к его груди в ожидании.

Одной рукой он обхватывает меня за плечи, притягивая ближе к своему телу, а второй достает снимок. Показывает мне, и я ахаю.

– У меня здесь рот кривой, – бью ладошкой Тагира по груди, поднимаю голову и встречаюсь с темным взглядом, который полон чего-то таинственного.

Истинно мужского. Становится неловко, я опускаю глаза.

– Ты у меня красавица, – его хриплый голос лаской проходится по мне, оставляя приятный отпечаток защищенности и любви.

В коконе его объятий хорошо. Безумно. Сильно. Не хочется отстраняться никогда. Хочу, чтобы этот момент длился вечно.

– Луна моего сердца, взгляни на меня, – просит, когда я молчу.

И я не могу не откликнуться на этот зов. Это наш сигнал, что наша любовь вечна.

– Солнце моей души, – смотрю на него в ответ и шепчу, выражая так всю свою нежность.

А затем он снова меня целует. На этот раз бережно, но жадно. Пьет мое дыхание, не может насытиться. И я чувствую себя самое счастливой девушкой на свете. Вот он мой рай. Мой дом. Мой Тагир.

***

Настоящее

– Ясмина! Ясмина! – вырывает меня резко из воспоминаний неприятный голос.

Перевожу расфокусированный взгляд на бывшую подругу, которая недовольно стоит напротив, соскользнув со стула.

– Что? – растерянно переспрашиваю, ведь вопроса не слышала, погруженная в счастливые моменты памяти, от которых остались одни осколки.

Рука машинально тянется к горлу, но кулона в виде полумесяца там ожидаемо нет. Его украли много лет назад. Символично. Подарок Тагира исчез так же бесследно, как и его любовь, клятвы, обещания.

Взгляд Наили следит за моей рукой. Она вздрагивает, уголок рта и глаз у нее дергаются, зрачки сужаются, как часто бывает, когда человек чего-то боится. Странная реакция, не поддающаяся объяснению.

– Гости приехали. Сиди здесь, пока не позову, ясно? – хмурится, дает мне наказ, которому я должна подчиниться. – И утри слезы, еще подумают, что я над тобой издеваюсь.

Киваю, сразу забывая о реакции Наили, ведь другие эмоции поглощают меня с головой. Страх. Мандраж. Ненависть. По обычаям, встретить родителей мужа я должна сама, показать, что хорошая хозяйка, уважаю и чту память предков.

Но у нас другая ситуация. Я – нежеланная и нелюбимая жена, а Тагир – их старший сын. Единственный оставшийся в живых отпрыск. Я не желаю нравиться кому бы то ни было в этом доме, так что пытаюсь отбросить беспокойство в дальний угол, вот только эмоции просто так не уберешь и не спрячешь. Они как вторая кожа, налипла – не отцепишь.

– Идем, – в какой-то момент в кухню снова заходит Наиля, как-то странно смотрит на меня и кивает в сторону гостиной. – По правилам дома, чай подавать будешь ты.

Сглатываю, мну ткань платья. А затем зажмуриваюсь и стискиваю кулаки. Им не сломать меня. Храни обет достойно, Ясмина, и помни о своем молчании. Эти люди недостойны твоих слов. Дышу пару раз глубоко и делаю шаг вперед. Навстречу людям, которых не видела долгих восемь лет.