Лицо Каримова побелело от лютого бешенства.

На его скулах ходуном заходили желваки.

Удовлетворившись своей маленькой местью, Юля развернулась к нему спиной, чтобы уйти. Зря! Она оказалась пришпилена к твердой мужской груди в ту же секунду. Он обнял ее. Стиснул в своих руках, точно в гранитных тисках. И бедное сердце ухнуло в бездонную пропасть.

Пульс неистово взревел. Касаясь своим тяжелым рваным дыханием ее чувствительной беззащитной шеи, Марат прохрипел изменившимся до неузнаваемости голосом:

— А еще говорят, будто я студенток своих регулярно трахаю! Хотя за время работы не прикоснулся ни к одной из них. Но… еще хоть раз, Юля, ты позволишь себе подобные высказывания в мой адрес – обязательно сделаю для тебя исключение! И учти, твоего согласия этот вариант вообще никак не подразумевает! Ты меня поняла?

***

«Бли-и-ин! Вот это я его разозлила! Вон как сердце дико колотится! Прямо спиной чувствую бешеные толчки в его груди! Божечки! Что же делать?»

Юля дернулась, будто бы ошпарившись от его внезапной близости. От жара, исходящего от его тела. И от болезненного электрического разряда, стрелой промчавшегося по напряженным мышцам после столь грозной тирады.

— Пустите! — пискнула она испуганно, пытаясь вырваться из стальных оков.

Да только мужчину те жалкие старания лишь позабавили. Замерев в каких-то миллиметрах от ее беззащитной шеи, он демонстративно дунул на обнаженную сверхчувствительную кожу. Попова тотчас же покрылась крупными мурашками и завибрировала от напряжения, как натянутая до предела струна. Секунда… и, точно взбесившись, Каримов стиснул Юлю еще крепче в кольце своих рук. Властно. Остервенело. Совершенно не контролируя собственную силу. Сжал так, что у нее искры из глаз посыпались, а с губ сорвался тихий жалобный стон. Будто не замечая всего этого, Марат встряхнул ее, как безвольную тряпичную куклу, а после склонился к ее уху и повторил свой вопрос, холодно чеканя каждое слово:

— Ты. Меня. Поняла?

Практически сражаясь за новый глоток кислорода, Юля кивнула.

Удовлетворившись ее молчаливо-смиренным ответом, он продолжил:

— Хорошо, если так! В противном случае тебя ждут большущие неприятности! Ведь твое благополучие в этом ВУЗе зависит и от меня! Не забывай об этом!

Внутри все оборвалось от его слов. Сжалось в тугой морской узел.

Тем не менее она нашла в себе силы огрызнуться:

— Большущие неприятности будут у вас, если не отпустите меня прямо сейчас!

— Да что ты? — язвительно хмыкнул Каримов. — Угрожать мне вздумала?

— Я серьезно! — гневно зашипела Юля, накрывая его руки своими в очередной попытке освободиться. Отцепить от себя эти стальные клешни. — Отпустите немедленно! Нас же увидят! Если… уже не увидели! Что о нас подумают?

В следующий миг громко хлобыстнула внутренняя университетская дверь.

И паника накрыла девушку с головой. От безысходности ей хотелось кричать в голос, надрывая бедные связки. Ведь пришло четкое осознание:

«Сейчас кто-то выйдет! Наверное! А я тут… с Серпом тискаюсь!»

Не помня себя от ужаса, Попова принялась брыкаться еще сильнее.

— Живо уберите от меня свои лапы! — она почти визжала, отчаянно впиваясь ногтями его смуглую кожу. — Чего вы все время трогаете меня? Почему постоянно прикасаетесь и хватаете, как свою собственность? Какого черта вообще вцепились в меня, как в родную? Думаете, мне приятно?

Он молчал, а она вдруг остро ощутила кое-что немыслимо твердое, настойчиво упирающееся ей прямо в поясницу, и воздух комком застрял где-то в горле. Задрожав всем телом, Юля прошелестела срывающимся голосом: