– Устроить меня? – Николь издает короткий, злой смешок. – Тебе нужна моя благодарность? Моё спасение? Это какой-то комплекс героя?

– Я просто хочу помочь тебе выбраться из этого, – настаиваю я, чувствуя, как закипает раздражение. – Ты не создана для… того, чем занимаешься.

Николь скрещивает руки на груди. Её глаза опасно поблескивают в полумраке кухни.

– А для чего я создана, Тайлер? Расскажи мне о моем предназначении. Я с интересом послушаю.

– Для чего угодно, – отвечаю я, делая шаг к ней. – Но не для того, чтобы продавать себя мужчинам, которые…

– Я не продаю себя! – её голос вибрирует от ярости. – Я не эскортница, если ты это пытаешься сказать.

– А кто ты тогда? – выплевываю я. – Как это называется, когда мужчина покупает тебе подарки, платит за квартиру, а ты…

– Это называется взаимовыгодные отношения, – отрезает она. – Договоренность между взрослыми людьми. Он помогает мне материально, я составляю ему компанию. И да, иногда между нами что-то происходит, но только если я этого хочу.

– Ты лжешь себе, – качаю я головой. – Называй это как хочешь – спонсорство, что угодно – суть не меняется.

Её глаза вспыхивают опасным блеском. Она подходит к раковине, резко открывает кран и с силой сжимает окровавленную марлю, словно это поможет смыть нашу общую боль.

– Знаешь что? Ты не имеешь права судить меня.

Её слова бьют точно в цель. Я замираю, а Николь продолжает:

– Я не стыжусь. У меня были причины.

– Сейчас-то что держит тебя в этом? – спрашиваю я тише, пытаясь найти в её глазах что-то от той Николь, которую когда-то знал. – Ты можешь всё изменить.

– Да что ты говоришь? – она горько усмехается. – И как именно? Пойти работать в кофейню за минималку? Или может, стать твоей содержанкой? Чем это будет отличаться?

– Тем, что я забочусь о тебе!

– Ты не заботишься обо мне, – качает она головой. – Ты хочешь контролировать меня. Это разные вещи, Тайлер.

Мы стоим в молчании, разделенные всего парой метров и пропастью непонимания. На её лице отражается усталость, и на мгновение маска жесткости спадает, позволяя мне увидеть уязвимость.

– Послушай, – говорю я мягче, – давай просто поговорим. Можешь не соглашаться со мной, но хотя бы выслушай…

– Нет, – отрезает она, и маска возвращается на место. – Я не хочу это обсуждать. Не с тобой. Не сейчас. Пожалуйста, уходи.

– Николь…

– Я сказала, уходи! – её голос срывается. – Ты думаешь, что знаешь меня, но это не так. Ты помнишь девочку, которой больше нет. И я не хочу, чтобы ты спасал меня от моей жизни!

Я стою, сжимая и разжимая кулаки, чувствуя, как раны снова начинают кровоточить.

– Это не ты, – говорю тихо, с болью глядя на неё. – Эта жизнь – не ты.

– Откуда тебе знать? – её глаза блестят. – Может, настоящая я – именно эта. Может, той девочки, которую ты помнишь, никогда и не существовало.

Она подходит к двери и широко распахивает её. Недвусмысленное приглашение исчезнуть.

– Пожалуйста. Просто уйди.

Я медленно иду к выходу, каждый шаг даётся с трудом. На пороге останавливаюсь и поворачиваюсь к ней:

– Ты заслуживаешь лучшего.

– А ты заслуживаешь понять, что не всё в этом мире вращается вокруг тебя и твоих желаний, – отвечает она, глядя на меня усталыми глазами. – Прощай, Тайлер.

Дверь закрывается с тихим щелчком. Я стою в коридоре, глядя на гладкую поверхность, которая теперь разделяет нас.

Поднимаю руку, чтобы постучать, но останавливаюсь в миллиметре от поверхности. Что я скажу? Что могу предложить, кроме осуждения и непрошеных советов?

Опускаю руку и медленно иду к лифту. Внутри клокочет бессильная ярость – на себя, на неё, на ситуацию. Никогда не думал, что увижу её такой… потерянной. И самое мучительное – я не могу контролировать это. Не могу исправить. Не могу спасти её от мужчин, которые видят в ней только объект для покупки. От жизни, которая превратила яркую, живую девочку в женщину, для которой любовь имеет прайс-лист.