— Даже не думай! — приказываю ему, возвращая бумажный шарик. — Я своего согласия не дам. А с Девлегаровым сейчас же разберусь. Не знаю, что он задумал, но на мой отдел пусть даже пальцем не показывает.

Отправляюсь прямиком на тринадцатый этаж. Без стука врываюсь в кабинет. Впервые за все время своей карьеры. Никогда раньше не позволяла себе подобного. Главный экономист даже вздрагивает, подпрыгнув на месте, а Девлегаров замирает на полуслове.

— Что за массовые увольнения?! — требую немедленно ответа, скрестив руки на груди.

Секунду в кабинете стоит гробовая тишина, превращающая Девлегарова в озверевшую скотину.

— Как ты входишь в мой кабинет?! — рявкает он, поднимаясь из кресла. — Что ты себе позволяешь?!

— Это что ты себе позволяешь?! Какое право ты имеешь ни с того ни с сего лишать людей работы, с которой они справляются?!

— Выйди, — шипит он мне.

— Не выйду, пока не получу ответ!

Девлегаров стискивает зубы, обходит стол и, по пути схватив меня за руку, выволакивает в коридор.

— Не прикасайся ко мне! — Вырываюсь из его хватки и отхожу на шаг.

Он ладонью опирается о стену. Желваки на лице играют. Глаза метают молнии. Чую, что его тормозит только моя беременность. Иначе в окно вышвырнул бы.

— Что не так с теми парнями? — спрашиваю спокойнее.

— Все не так. Или тебя задело чье-то увольнение? В моей фирме не может быть интрижек между сотрудниками.

Он максимально серьезен и суров. Эта рокировка неспроста. У Девлегарова какие-то личные мотивы. И кажется, я начинаю догадываться, в чем дело.

— Я смотрю, это тебя кое-что задело, — произношу, надеясь, что он не настолько дебил. — Засела в голове мысль, что в этой фирме работает тот, с кем я изменила своему бывшему? Ты перегибаешь. Не твое дело, кто с кем спит. К слову, водитель, которого ты уволил, работает у нас всего полгода… — И тут меня осеняет. Усмехаюсь, глядя в его бешеные глаза: — Так ты не знаешь, кто он, да?

— Не имеет значения. Уволен будет каждый, на кого ты просто взглянешь. Мать моего сына должна быть приличной женщиной.

— Ну дерзайте, Равиль Ниязович. Удачи вам.

Развернувшись, возвращаюсь в лифт и спускаюсь на свой десятый. Вновь оказавшись за закрытой дверью родного кабинета, шлепаюсь в кресло и выдыхаю. Лицо бы ему расцарапала, настолько бесит!

— Тебя тоже уволили? — осторожно спрашивает Пашка, спустив очки на нос.

— Меня он не уволит. Для Девлегарова я самый бесценный кадр. Но кое-кто может полететь со своего места. Этот задвинутый избавляется от тех, с кем я потенциально могу замутить.

— В смысле? — бледнеет Пашка.

— Он бузит из-за того, что в коллективе может быть мой любовник столетней давности. Сказал, никаких интрижек в своей фирме не потерпит.

Мой ассистент боязно сглатывает. Дрожащей рукой берет комок своего заявления и распрямляет.

— Паш, успокойся, — прошу его. — Я до прокуратуры дойду, если понадобится, но никто из моего отдела не будет уволен.

— На твою электронку пришли результаты анализов, которые ты сдавала в пятницу, — бормочет он. — Ты беременна.

— Бли-и-ин… — скулю, жмурясь.

Я была в таком удрученном состоянии, что по ошибке вместо личной электронки дала в клинике адрес рабочей.

— Скажи, это мой ребенок?

Резко разжмуриваюсь.

— Паш, ты свихнулся? С чего ты это взял?

— Ну-у-у… Мы же с тобой… Это… Ну…

— Паш, мы предохранялись.

— А. Да? — начинает отмирать он.

— Откуда я знаю? — Развожу я руками. — Мы были вдрабадан.

— Вот видишь, — вздыхает он.

Я закатываю глаза. Видимо, от паники Пашка сам не соображает, что несет. Кручусь в кресле, чтобы дотянуться до кулера.