Мысли Кирилла перескочили на другую аварию, случившуюся на «Пролетарке» год назад, и он похолодел. Не хватало еще, чтобы трехлетняя Машенька, тогда оставшаяся без матери, лишилась еще и отца!

Воспоминания о дочери помогли немного очухаться, и он сообразил, что машин вокруг нет, и что с участком шоссе, что доступен его глазам, какой-то непорядок, хотя не совсем понятно, какой именно. Накатил страх, и он решил – нужно идти, вернуться в город пешком, вызвать помощь…

Кирилл шагал, почти ничего не различая перед собой, и ничего не понимая.

По сторонам вроде бы мелькали какие-то фигуры, ничуть не походившие на людей. Автомобилей по-прежнему не попадалось, его шатало, и все силы тратил на то, чтобы не свалиться.

Затем желтый свет стал очень ярким, он не выдержал, упал на четвереньки, и обнаружил перед собой ту парочку.

– Что за черт… – попробовал произнести он, и на этот раз губы послушались, слова вышли четкими.

Мысли потихоньку устаканивались, Кирилл вновь мог связно думать, но видел по-прежнему не пойми что.

Золотистое сияние осталось за спиной, впереди его не было, но шоссе там выглядело так, словно люди тут не появлялись лет пятьдесят – трещины в покрытии, торчащая из них трава, кусты и даже молодые деревья, и на одном преспокойно сидела белка. Обочины заросли сплошь, а дальше над кронами поднимались силуэты нескольких высоток, но какие-то странные, непривычные.

– О мой бог… – прошептал Кирилл, сообразив, что дома выглядят частично разрушенными.

Что произошло?

Нет, тут дело не в аварии… надо бы расспросить тех двоих.

Он оглянулся и разочарованно вздохнул – пока он соображал, парочка успела скрыться в лесу.

– Нет, нет, – Кирилл потряс головой, потер уши, чтобы кровь прилила к мозгу: либо он находится во власти необычайно мощной и стойкой галлюцинации, либо что-то случилось не только с ним, но и со всем миром… по крайней мере, с Нижним Новгородом, с его «верхней» частью.

Пока все выглядело крайне загадочно – желтый свет, непонятно откуда исходящий, заросшее шоссе, пострадавшие дома, двое незнакомцев, для которых это вроде бы в порядке вещей.

И воздух… какой-то другой, не такой, каким он был раньше.

И еще странно, когда он выехал на интервью, время подходило к десяти утра, а сейчас, если верить едва показавшемуся над горизонтом солнцу, было раннее-ранее утро!

Но с этим можно разобраться потом, сейчас нужно добраться до детского садика, куда утром отвел Машеньку, и убедиться, что с дочерью все в порядке… если необходимо, то дойти туда пешком!

Вспомнив о мобильнике, Кирилл вытащил его из кармана, и выругался – включенный и заряженный, тот ловить сеть упорно отказывался.

– Чудеса на виражах, – пробормотал он.

Зашагал в сторону города, и выяснилось, что мускулы слушаются куда лучше, чем раньше. Обернувшись через какое-то время, увидел, что золотистое свечение начало меркнуть, а стена сделалась полупрозрачной.

Когда она исчезла за поворотом, Кирилл испытал немалое облегчение.

Миновал обгорелые руины автозаправки, частью скрытые зарослями, и начали попадаться машины – такие же, как его «Форд», проржавевшие, со спущенными шинами и выбитыми стеклами, с сухими листьями и грязью на крышах и капотах, оплетенные вьюнком, некоторые перевернувшиеся или врезавшиеся друг в друга.

В «Волге», что «поцеловалась» с придорожным столбом, сидел лишенный даже намека на плоть и одежду скелет, сжимавший руль, и оскал его выглядел жутко и жалко. Дверцы черного «Фиата» были приоткрыты, словно из него кто-то выбирался, и в траве блестела оторванная пуговица.