Кирилл прижался к земле плотнее, мечтая стать крохотным, словно муравей, чтобы его точно не увидели. Вновь заболел бок, то место, куда угодила пуля, накатило головокружение, такое сильное, что он на миг потерялся, забыл, где находится, и что происходит.

Едва очухался, из памяти всплыла картинка из далекого прошлого – он в большой комнате, около стены с висящим на ней ковром, сидит в кресле, а вокруг расположились люди, мужчины, женщины и дети, и все они его слушают…

Когда же это было? И было ли вообще?

Патрульные, чьи фигуры смутно вырисовывались в полумраке, прошли мимо, и даже голов в их сторону не повернули. Но Серега остался лежать и тогда, когда голоса стихли вдалеке, а поймав вопросительный и нетерпеливый взгляд спутника, пояснил шепотом:

– Это обманка может быть, двое лохов играют, а настоящие следом идут.

Было довольно прохладно, от вчерашней жары не осталось и следа, и Кирилла начало знобить – словно вернулась ночь, когда он бежал сквозь дождь, и трясся от холода. Команду «Пошли» он едва не прозевал, но поднялся и побрел вслед за Серегой.

Укрываясь за гаражами, они прокрались до следующего переулка, и едва заглянув в него, бывший десантник спрятался обратно.

– Там наблюдательный пункт хотели устроить, – сообщил он, тыча туда, где над забором поднимался горелый остов дома. – И устроили, похоже, рога и копыта им всем в глотку, хотя еще вчера ничего не было.

– И что делать? – спросил Кирилл.

– Что делать? Обходить. А для этого назад топать.

И они развернулись в обратную сторону.

Но не успели добраться до места, где прятались от патруля, как далеко впереди мигнул луч фонарика.

– За мной, – скомандовал Серега, и рванул туда, где во тьме чернел пролом в задней стене одного из гаражей.

Внутри разило гнилью, и Кириллу не хотелось даже задумываться, что чавкнуло под подошвами. Он затаился, прижавшись к холодной стенке, и со страхом вслушивался в доносившиеся снаружи звуки.

Его знобило сильнее и сильнее.

Донеслось жужжание, с каким работает механический фонарик, зашуршала под чьей-то ногой трава, стукнулись друг о друга обломки кирпича. Луч света заглянул в отверстие, через которое они только что пролезли, вырвал из мрака покрытый пылью стеллаж, где валялись ржавые железяки, детали и даже обрывок тракторной гусеницы.

– Сюда вроде кто-то шмыгнул, – сказал некто гнусаво, и Кирилл краем глаза увидел, как Серега поднял автомат.

– Это точно? Или ты опять грибов наелся? – долетел второй голос, тонкий и неприятный.

– Да какие там грибы, так, грибочки, – хмыкнул гнусавый, фонарь отвели в сторону.

Вновь зазвучали шаги, на этот раз удаляющиеся, и Кирилл облегченно вздохнул. Понял, что сердце колотится, словно бешеное, а пот едва не капает с бровей, но зато озноб ушел без следа.

Из гаража выбрались, по его расчетам, только через полчаса, уже в полной темноте.

– Двинули, – сказал Серега, и они действительно «двинули», хотя куда именно, Кирилл не очень понял.

Район этот совсем не знал, кроме того, они шарахались по буеракам и подворотням, кое-где бежали, затем ползли. Его бросало то в жар, то в холод, голова казалась такой тяжелой, словно мозг вытащили, а получившуюся полость залили свинцом, да не простым, а радиоактивным.

Мысли ворочались с трудом, для того, чтобы подумать, приходилось напрягаться.

Немного пришел в себя, когда они лежали посреди заросшего огорода, а неподалеку в зарослях кто-то шуршал и похрустывал, будто грыз сочные стебли и закусывал ботвой.

– Кто это там? – спросил Кирилл, с трудом ворочая языком.

Бок болел куда сильнее, чем раньше, и ощущалась пульсация, будто внутри тела рос крохотный Чужой.