И уж совершенно точно она не позволит ему смотреть на себя голую спереди. Ладно, по заднице он ее отлупил веником. Но на этом – все.

– Ложись на спину, – раздался все тот же практически невозмутимый голос. – Грудь и лоно руками прикрой.

Лоно?! Где он, мать его, выкопал это слово – лоно?! Пока Ульяна размышляла над этим, безусловно, самым важным в данный момент вопросом, ее подняли за плечи и посадили на полку. Подняли не резко, аккуратно, даже голова не закружилась. Ульяна могла смотреть только в лицо Захару. Она себе просто запретила смотреть куда-то еще. И он тоже смотрел ей только в лицо.

Захар был румяным, именно румяным, не красным, как вареный рак. Выражение глаз не разобрать. И шапка куда-то делась.

– Тебе… тебе не жарко? – вдруг почему-то спросила Ульяна.

– Да что ты все за меня переживаешь и спрашиваешь – не холодно ли мне, не жарко ли мне, – каким-то непонятным тоном, будто с раздражением даже ответил Захар. – Мне нормально. Нет, мне просто отлично. ­– А потом легко толкнул ее в плечо ладонью. Аккуратно, придерживая за спину, опустил. – Вот так.

Вот так. Вот как?! Как она оказалась лежащей на спине, голая, перед голым мужиком, прикрываясь только двумя собственными руками.

Два часа. Конечно, все дело в двух часах. Через два часа уже можно. Твою мать… Ой, что бы сказала на это мама…

Теперь прикосновения веника были совсем другие. Сначала он гладил. Потом шлепал. Но совсем иначе, не так, как со стороны спины. Легко пошлепывал, будто скорее ласкал. От этого непонятное томление в тело вернулось. И снова этот странный будто транс, но какой-то другой. И глаза открывать не хочется. И не хочется, чтобы это прекращалось. И внезапно вдруг захотелось опустить руки. Открыться.

– Все, – раздалась хриплое. Ульяна разомкнула веки и поняла, что фигура Захара у нее расплывается перед глазами. Она смутно видела, как он протягивает ей руку. – Давай помогу.

Она села, а потом медленно встала. Ульяна совершенно не понимала, что с ней происходит. Что-то происходит, очевидно. И все из-за человека, стоящего рядом.

– Ты гад, – выдохнула она вдруг беспомощно. Ульяна не хотела на него ругаться. Она злилась в первую очередь на саму себя. На собственное… непонятно что. А в следующую секунду ее поцеловали. Таким жарким и влажным поцелуем, который был гораздо жарче и влажнее, чем весь воздух в этой парной.

***

Она развернула свою мумию и легла. Умница. И красавица.

Мой любимый цвет. Мой любимый размер. Нет, конечно, в детском мультике было не про это. Но именно такие слова и всплыли в голове.

Идеальная. Ну, идеальная же! Прямо не знаешь, за что хвататься взглядом. Задница – просто огонь! Круглая, пышная, особенно на фоне отчетливо выраженной талии. Бедра – как надо, крутые, гладкие. И ножки хорошенькие, аккуратные, икры округлые, а лодыжки изящные. В общем, вид сзади – огонь огненный в огне.

Захар снова вернулся взглядом к шикарной женской попе. Там, ниже, так призывно темнела глубина. Вот бы Ульяну сейчас задрать, на колени поставить и как следует отодрать.

Захар вздохнул. Будто мало ему горячего воздуха, так теперь еще и кровь от головы отлила окончательно. Отодрать – это обязательно. Но сначала – веником.

Когда она перевернулась и оказалась на спине, вся эта затея перестала казаться Захару такой уж веселой. У него реально кружилась голова. Стояк – такой сильный да еще при такой температуре – уже практически болезненный. Кому, к черту, нужны уже эта парная и этот веник. Надо выбираться отсюда в предбанник, а там…

Но с упрямством, которое просыпалось всегда так некстати, Захар продолжил махать веником. И смотреть. Ульяна лежала с закрытыми глазами, прикрывая себя руками. Не очень-то много она от Захара спрятала. Такую пышную грудь одной изящной женской рукой не прикроешь, так, соски только не видны, а все остальное – пожалуйста, любуйся. Низ живота, где смыкались ноги, был целиком прикрыт женской ладонью, но это ненадолго.