Артём ещё раз прошёлся по залу, ставя гантели и битки на место. И вдруг обнаружил в углу возле диванчика, на котором Люба обычно оставляла сумку, серого плюшевого медведя размером с Артёмов большой палец. Из его головы торчала порванная петля – очевидно, это был брелок. На левой стопе красовалась заводская надпись «Me to you», а на правой – кривоватая, шариковой ручкой: «От Мити». А вот и пресловутый медвежонок. Со странным раздражением Артём сунул медведя в карман, решив, что напишет о нём Любе позднее.

Как раз начала подтягиваться мелкотня. Артём встречал их, направлял в раздевалку, следил, чтоб не отвлекались. Он не видел отца с утра, они не созванивались и не списывались, и Артём немного переживал, что ему придётся проводить не только разминку, но и всю тренировку. Конечно, позаниматься с пятилетками ему не составило бы труда – он просто не мог справиться с беспокойством насчёт батиного пристрастия к алкоголю. Однако Артём не успел даже построить мальчишек – отец вошёл в зал, бодрый и побритый. Пахло от него исключительно одеколоном.

- Здорово, бандерлоги! – весело крикнул он.

- Здравствуйте, Фёдор Григорьевич! – нестройно откликнулись бандерлоги.

- Привет, бать, - сказал Артём, всё ещё не веря своим глазам и обонянию, но уже улыбаясь.

- Привет-привет. – Отец похлопал его по плечу. – Спасибо за помощь, сын. Можешь пока отдохнуть, я сегодня сам…

Но Артём, разумеется, никуда не ушёл. Для него это было настоящее счастье – наблюдать за отцом и восхищаться им, как в прежние времена. Последние пару лет он не появлялся в зале без аромата перегара, хотя бы лёгкого, а когда бывал трезв, то злился по малейшему поводу и постоянно рычал. Но сегодня всё было по-другому: отец сам выполнял упражнения и много шутил, а ругался на мелкотню исключительно добродушно.

Когда мальчишки, усталые, но довольные, убежали в раздевалку, Артём не удержался и спросил:

- У тебя случилось что-то приятное? Ты будто премию получил – «Тренер Года».

Батя пожал плечами:

- Да нет, ничего особенного. Просто… не знаю, проснулся сегодня в хорошем настроении. Думаю, чего я гружусь постоянно? Всё же отлично у меня: зал этот – любимая работа, сын – помощник, жильё своё… Я ведь, когда женат был, тоже загонялся постоянно. – Его лицо болезненно скривилось.

Тема развода была для отца тяжёлой. Он старался обходить её стороной, но если поминал, то разражался фонтаном ругательств в адрес матери Артёма.

- Того нет, этого не хватает… - продолжал отец. – Получается, это состояние связано не с внешним, а с внутренним.

Бинго!

Артём много раз пытался донести ему это, но безуспешно…

Отдав последнего бандерлога на руки родителям, они с батей прибрали в зале, закрыли его и пошли домой.

Сварили макарон, закинули туда банку армейской тушeнки. Открыли маринованные огурцы. Поставили на плиту чайник... Есть хотелось зверски, но из-за этого не чувствовалось никакого напряжения. Они беззаботно болтали. В разговоре батя вспомнил старинный фильм – «Место встречи изменить нельзя» – и они решили посмотреть его после ужина. Но когда с макаронами по-флотски было покончено, у Артёма зазвонил телефон. Влада.

Он озабоченно смотрел на экран, не решаясь взять трубку. Потому что вечер пятницы, и его девушка наверняка позовёт его гулять, а ему так не хотелось обрывать это душевное общение с отцом. У них такого несколько лет уже не было.

- Ну чего ты? Бери, - сказал батя спокойно.

- Не хочу, - вздохнул Артём и бросил телефон на стол, отключив звук.

- Да ладно! Не хочет он… будто я не был в твоём возрасте. Знаю, что хочется всегда и везде.