И все-таки! Все-таки Господь милостив: все успеваешь – и приложиться к святым иконам, и образочки купить, и маслицем помазаться. И, выйдя из храма, отойти подальше и лечь на сухую, горячую, благоухающую цветами и травами землю, и вот эти мгновения перекроют все огорчения и невзгоды.

Есть такая добрая шутка. Паломник возвращается домой и говорит: «Я в трех морях купался: в Тивериадском, в Галилейском и в Геннисаретском». Конечно, это одно и то же море. В него впадает река Иордан, вытекает у Кинерета, течет с севера на юг по Пагести и исчезает в черной пропасти Мертвого моря километров за пять от места Крещения Спасителя. К этому месту не пускают. Я попробовал скрыться от провожатых, когда они сидели на дворе монастыря преподобного Герасима, и потихоньку пошел к Иордану. Вот же он, можно даже доползти… Где-то тут шла в Заиорданье преподобная Мария Египетская; тут несправедливо обиженный лев привел в монастырь украденного осла; здесь первомученик, первомонах, первоапостол Нового времени святой Иоанн Креститель увидел идущего к нему Спасителя. Но не сделал я и сотни шагов, как раздались тревожные крики, меня вернули. И объяснили, что иорданские пограничники стреляют без предупреждения. Что место Крещения Господня открывается для молебна раз в году, 18 января.

Но и погружение в Иордан у Кинерета – такое благодатное, такое целительное, так не хочется выходить на берег, так быстро бежит время. Только что, казалось бы, батюшка читал молитвы, благословлял купание, а уже, оказывается, прошел час. Многие купаются в специальных рубашках с изображением Крещения Господня. Эти белые рубашки увозятся на родину, и в них, как кому Бог даст, православные надеются быть положенными в гроб.

Со мною на Галилейском море было явное чудо Божие, которое я сам, по своему маловерию, утратил. Очень коротко расскажу. Мы подъезжали к русской церкви Марии Магдалины, к месту, где Спаситель изгнал из Марии семь бесов. Матушка Феодосия говорила еще, что тут древние теплые ключи. А кто-то сзади меня, знающий, сказал, что в этих ключах высокое содержание родона. Так вот, нас благословили окунуться и в море, и в эти, действительно теплые, даже горячие, ключи. Еще я умылся в источнике преподобной Марии. Уже торопили автобус. Я прибежал в него и попросил у художника Сергея Харламова – он всюду делал зарисовки – посмотреть новый рисунок. И стал рассматривать и радоваться. Видел тончайшие штрихи и вдруг потрясенно понял, ощутил, что вижу без очков. Я дальнозорок, вдаль вижу как сокол, а вблизи уже без очков ничего не могу прочесть, даже крупного шрифта. Но я видел! Видел рисунок, видел стрелки на часах, взял для проверки арабскую газету и различил даже самые маленькие буковки. Разве не чудо сотворил для меня, грешного, Господь? Я видел и вдаль – даже лучше прежнего. Справа остались места насыщения пятью хлебами пяти тысяч, гора Блаженств; впереди и справа холмы и долины Галилеи сменялись пространствами Самарии; мысленно, представляя карту, я улетал к горе Кармил, к Средиземному морю. Краски неба и земли были чистыми и четкими. И вот, прости мне, Господи, я усомнился в милости Божией. Мне бы благодарить Господа за Его милосердие, а я, бестолковый, вспомнил фразу о высоком содержании родона в источнике и подумал: это у меня зрение от родона улучшилось. И – всё. Краски стали меркнуть, линии рисунка поплыли, сливаясь в серые скопления пятен, я не различал даже стрелок на циферблате. Чудо кончилось по моей вине. Но то, что оно возможно, – это точно. Ведь и апостол Петр пошел по водам, уже пошел, как по земной тверди, но испугался и стал утопать. Вот так и мы утопаем в житейском море, не умея подняться над ним, хотя эту способность Господь нам даровал. Как когда-то человеку маленького роста, Закхею, в Иерихоне. Закхей, чтоб видеть Спасителя, вскарабкался на дерево, и его увидел Спаситель. Так и нам, тоже надо карабкаться повыше, чтобы лучше быть увиденными и услышанными Господом.