― Ну и славно. Тогда принимай работу и вали. Первый сеанс, так и быть, бесплатный.

― Что, уже все? Еще хочу.

― Понравилось быть подопытной крысой?

― Чего бы не побыть, если вид такой славный открывается.

Какой вид?

Впервые за последние, наверное, четверть часа поднимаю на него голову и понимаю, что все это время Крестовский смотрел далеко не на процесс, а тупо палил мои сиськи.

В смысле, у борцовки же вырез будь здоров, а спортивный топ я давно сняла. И лежу так четенько, что все добро вываливается на обозрение.

Тьфу. А я-то думаю, чего это он такой послушный!

― Все тридцать три удовольствия. Жопа не слипнется?

― За нее не беспокойся. А вот в других местах поджимает, не сомневайся.

― Мда? ― скептически оцениваю полотенчико, которое не сильно-то и топорщится. Что, кстати, обидно. За мой стриптиз тряпочка должна болтаться как на флюгере.

Привстаю на коленки, снова приводя маркер в боевой режим, и на этот раз склоняюсь над мужским прессом, щекоча его кожу спадающими волосами.

Раз, два и готово. Тут попроще.

― Ценяй, Дон Жуан, ― подмигиваю, довольно выпрямляясь.

Ценяет. Что, конечно, не очень удобно делать снизу-вверх, но предложения не особо длинные, а он не до такой степени тупица, чтобы не разобрать мой почерк.

«Тут ниче так» ― вещает первая надпись и стрелкой указывает на кубики.

«А вот здесь тю-тю. Облом, девочки, расходимся. Лампа оказалась без джинна» ― вторая стрелка спускается вниз, теряясь в линии темных волос, идущих от пупка и уходящих под махровую ткань.

― Тю-тю, значит? ― грозно щурится Кирилл.

― Ко мне какие претензии? Не наградил боженька, бывает. Ничего. Зато у тебя, вон, зубы... есть. Почти ровные причем.

Айкаю, когда подлой подсечкой меня роняют на себя, обхватывая ногами. Полотенчико долой ― не выдержало активности, развязавшись, так что прижимаюсь к Крестовскому по полному максимуму, без посредников.

Ладно, готова признать неправоту: боженька был щедр. Не только зубов засранцу отсыпал.

― Ну что, джинн есть или все-таки нет? ― хитро уточняет он, одаривая теплым дыханием и шлейфом ментолового шампуня.

― Ты собираешься валить из моей комнаты?

― Если только вместе. Предлагаю перекочевать ко мне, у меня кровать меньше скрипит.

Вот настырный гад.

― Ты не сдаешься, да?

― У тебя должок.

― Чу-у-увак, ― грустно вздыхаю, подпирая подбородок кулаком. Чтобы не держать голову на весу. ― Что ж ты портишь священные традиции? Что случилось в Амстердаме, остается в Амстердаме ― слыхал народную мудрость?

― Проблема в том, что в Амстердаме так ничего и не случилось.

― Так почему ты уверен, что здесь обломится?

Спросила девица, лежащая на голом парне, чей вставший член упирается ей в живот. Ага.

― Да ладно, тебе жалко что ли? Всего разочек, и я от тебя отстану.

Прикол в том, что так оно и есть. И, по сути, перспектива, что он от меня отцепится звучит даже заманчивее, чем само предложение о разовом сексе. Вот только принципы никто не отменял.

Да и мне вроде как нравится с ним цапаться. Надо ведь себя в тонус возвращать, а то все навыки флирта растеряла за длительными отношениями.

Отношениями, блин! Это ж надо было так вляпаться. А теперь мне подсовывают еще одного индивида, которому точно так же плевать: куда и что втыкивать.

Ну уж нет, дудки!

Эх. Хотела я эту ночку посвятить совсем другому, но, видимо, не судьба...

― Жалко у пчелки, ― подтягиваюсь ближе, понижая голос до страстного полушепота. ― А у меня есть кое-что другое. Никогда не угадаешь...

― Ммм... ― Крестовский аж привстает на локтях заинтересованно, залипая на то, как я кусаю губы.