Этот эмоциональный терроризм продолжается всю дорогу, и ведь я прекрасно понимаю, что сводный брат молчит специально, он давит. Давит на мое чувство вины из-за предательства, и давит на чувство благодарности, которое я в глубине души испытываю к нему за его поступок. Но я сделала то, что должна была.

Для себя.

Ради себя.

А как только появится возможность и я сумею выстроить план, я сделаю для Яна и Лекса все, что смогу. Чтобы их разработка осталась только их, я сделаю все возможное.

Для них.

Но снова ради себя.

Поворачиваюсь к парню, смотрю на его сосредоточенное лицо и решаюсь. Набираю в легкие побольше воздуха, чтобы выразить все свои глубочайшие сожаления, касаемо разорванной дружбы Лекса и Яна:

– Прости за…

– Заткнись! – перебивает звонким рыком Лекс, выкручивая руль в сторону парковки офиса.

“Заткнись!”

Будто гильотиной рубит, одно единственное слово. Пальцев не хватит, чтобы пересчитать то количество раз, сколько он мне сказал это самое слово за последние сутки. Но оно отрезвляет, возвращает ко мне мою гордость и желание не быть слабой в глазах других людей, в данном случае – в глазах Лекса.

Выхожу из машины, достаю свой чемодан и иду следом за сводным братом в офис. Вздергиваю подбородок и выпрямляю спину, надевая на лицо невозмутимую маску. Больно ли мне, обидно, стыдно? До безумия! Но я не должна сдавать позиций и вызывать жалость. Что сделано, то сделано, и лучше уж быть предательницей и последней дрянью, чем растоптать свое достоинство.

Злодейке в любой сказке не рады, но ведь кто-то должен играть эту роль.

– Плачу наличкой тебе, процент уже в агентстве, все как в договоре. Но договор прекращаем раньше срока и ты возвращаешься в свое агентство, – говорит Лекс и, отперев дверь офиса, подходит к своему столу. Плюхается в офисное кресло со вздохом облегчения и делает пару оборотов, вокруг его оси, отталкиваясь носком ноги от ножки стола. Я же, продолжаю стоять напротив и ждать. – Так, в сейфе… Сейчас… – будто сам с собой разговаривает он.

Встает на ноги и идет к столу Яна, где расположен встроенный сейф. Несколько манипуляций с кодом и ключом, и Лекс возвращается к своему столу, держа в руках два экземпляра договоров и небольшую стопку наличности. Пренебрежительно бросает передо мной договора, затем так же бросает шариковую ручку.

– Проверяй. Подписывай. Проваливай, – разделяя каждое слово, произносит Лекс и вновь садится в свое кресло.

Ничего не буду проверять, хотя раньше всегда вчитывалась в каждую буковку. Если обманет – плевать. Беру ручку и, все так же стоя, ставлю свою размашистую подпись с расшифровкой в трех местах на каждом экземпляре, после чего поднимаю взгляд на Лекса. Он смотрит на меня не моргая, откинувшись на спинку кресла, и, как только наши взгляды сталкиваются, на губах парня появляется ухмылка, но что-то в ней есть такое… Фальшивое? Да, именно фальшивость этой ухмылки бросается в глаза, потому что раньше вокруг глаз Лекса в такие моменты появлялись морщинки, а сейчас верхняя часть его лица словно окаменела.

Сглатываю ком в горле и протягиваю ему один из вариантов договора, второй оставляю у себя и, скрутив в трубочку, нервно сжимаю в руках.

– Твои деньги, – говорит Лекс и бросает на стол ту самую стопку купюр, – бери.

До боли, до привкуса крови во рту, закусываю внутреннюю сторону губы и стараюсь перебороть в себе чувство омерзения к себе. Правильно было бы уйти и оставить деньги, несмотря на то, что они мне очень нужны. Очень! Но, может быть, именно этого от меня ждет Лекс, может быть это проверка на мою окочательную беспринципность?