Резко вскакиваю и смотрю в экран, непонимающе хлопаю глазами. У нее нет ничего: ее семью убили, ее муж изменил ей с ее подругой, ее любимый человек был застрелен, а она потеряла его ребенка, ее уволили с работы и выселяют из жилья, ее оклеветали как наркоманку и проститутку, отказывают в любом заработке, кроме разве что публичного дома, а она улыбается.

Черт возьми, она улыбается!

Перевожу взгляд на тумбочку, где стоят таблетки Лекса. Затуманенный алкоголем мозг развивает мысль и я подползаю на край кровати, беру упаковку с таблетками. Вновь смотрю на экран, где в быстрой перемотке показывают, как полиция осматривает комнату, медики выносят тело, а соседки, не так давно обливающие грязью главную героиню, укоризненно качают головой. Следующий день: в комнату заезжает другая девушка-студентка и спрашивает у соседей, кто здесь жил, на что ей отвечают что какая-то наркоманка умерла от передоза и рассказывают всякую мерзость о главной героине. Все выдуманное, гиперболизированное, очень гадкое. А затем жизнь продолжается, будто и не было ничего.

Стоп-кадр. “Сдаются только слабаки”, – звучит голос главной героини Кэйти за кадром и нам показывают, что на самом деле она так и стоит со стаканом воды и таблеткой в руках. Все что было до – плод ее воображения. Затем крупный план, наглая ухмылка и ее взгляд направлен будто прямо на меня: “А ты не такая. Так что, подбери сопли, милая!”

Титры под мелодичную музыку, а я так и смотрю в одну точку на экране, продолжая сжимать в руке упаковку таблеток. То есть, они хотят сказать мне, что даже если Кэйти придется пойти работать проституткой – это куда лучше, чем смерть о которой даже никто не вспомнит и доброго слова не скажет? Несколько секунд кручу в руке баночку и слышу, как таблетки ударяются об пластиковые стенки, немного приводя мой пьяный мозг в сознание.

Ну, нет! Я не хочу, чтобы после смерти про меня забыли и уж тем более распространяли всякие гадости! При жизни-то не хочу, а после смерти тем более!

Как можно скорее, убираю таблетки и выключаю телевизор. Время уже очень позднее и Лекс так и не вернулся… Не хочу думать о том, чем он сейчас может заниматься… Не хочу, я сказала!

Черт!

А все равно думаю, в красках представляю, и до того противно становится… Ложусь и накрываюсь одеялом, прямо с головой, словно отрезая себя от всего мира. Лучше уж спать, чем думать о самоубийстве или о том, как Лекс с кем-то трахается!

В сон проваливаюсь моментально, но ненадолго. Словно тьма меня заглотила и выплюнула через несколько часов, при этом дав подзатрещину. А может быть это уже похмелье.

Приоткрыв глаза, чувствую, что рядом кто-то есть, что-то теплое греет мне спину…

Лекс.

Неужели он вернулся?

Разворачиваюсь лицом и вижу, спящего на спине парня. Приподнимаюсь на локте, придвигаюсь ближе и только сейчас чувствую, что несет от него, словно от разгромленного винного бутика. Похоже, он тоже не терял времени зря и напивался. Хочется верить, что от меня несет не так сильно.

В комнате уже не так темно, из-за скорого рассвета, и я могу рассмотреть своего сводного брата до мелочей. Первое, что бросается в глаза, так это неправильно застегнутая рубашка. Перед выходом парень переоделся в белую классическую рубашку и, похоже, где-то ее снимал, раз застегнул неправильно.

Нашел себе приключение на ночь, все таки…

А чего ж вернулся, интересно? Не спит с теми, кого трахнул? На самом деле не очень-то и интересно, он свободен и волен делать все, что ему захочется. Фиктивная жена ему точно не препятствие, чтобы отказать себе в удовольствии. Особенно фиктивная жена, которая предала и от которой он уже получил все, что хотел.