– Согласен, – первым подает голос Ян. – Я намерен отвоевать свое.

– Я тоже, – вторит Беликову Лекс.

– Тогда, не смею вас здесь больше задерживать. Как только вернетесь в Россию, я буду готов принять звонок в неделю о процессе дела, – ясно дает понять мистер Беттани, чтобы мы покинули кабинет и собирали вещи.

4. 3. Молчание больнее пощечины

Когда мы выходим из кабинета мистера Беттани, все молчат. Ян идет, стиснув зубы, а Лика сжимает руку мужа и изредка сочувственно поглядывает на меня и Лекса. Сводный тоже молчит, даже когда мы возвращаемся в комнату, и вот его молчание бьет больнее всего. Мне было бы проще, если бы он накричал, снова обозвал всякими мерзкими словами, заставил меня ненавидеть его за оскорбления или даже рукоприкладство, как у меня было в отношениях с Дени. Так было бы намного проще, но Лекс не проронил ни слова с момента возвращения. А я сама боюсь начать разговор.

Лекс собирает свой чемодан, я вижу как он психует и попросту мнет свои рубашки, запихивая их бесформенным комком внутрь, но все равно молчит. Видит, что я смотрю на него и готова выслушать миллион гадостей, но все равно игнорирует.

Он словно намеренно заставляет меня вымачиваться и мариноваться в этой проклятой вине, как индейку в гребаном шардоне к застолью, пропитываться ею донельзя, лишь для того, чтобы потом слопать повкуснее с чувством победителя и истинного кулинара.

Закончив с вещами, Лекс откатывает свой чемодан к двери, а затем попросту уходит из комнаты, лишь бросив мне напоследок:

– Утром отчаливаем, будь готова.

Смотрю на его оставленный у выхода чемодан и улавливаю явный намек на то, что он не придет ночевать. Куда он пошел, а точнее к кому, меня вроде бы волновать не должно, но болит в груди еще больнее.

Заставляю себя заняться упаковкой вещей и срываюсь. Закрываю лицо руками и реву, как глупая малолетка, снова увязаю по горло в липкой трясине жалости к себе.

Я же не думала, что Дени может сделать что-то такое!

Я не думала, что он рассорит Лекса и Яна, испортит их перспективную сделку!

Я не думала, что Лекс откровенно прикроет меня собой, перед гневом Беликова и остальных!

Я не думала…

Не думала!

Открываю чемодан и беру в руки конверт с фотографиями. Как вернусь, я их уничтожу! Сожгу и забуду, как страшный сон! А еще, я накоплю денег и уеду… Россия большая страна, я могу попытать удачи в другом городе и при этом не пересекаться с Беликовыми и Лексом. Но я сначала постараюсь помочь им спасти разработку, может быть даже решусь позвонить брату…

Вытираю слезы и заканчиваю упаковку своего багажа, после чего переодеваюсь в пижаму, достаю бокал и вскрываю бутылку вина, принесенную ночью из бара. Закрываю окна шторами, нахожу в онлайн кинотеатре рыдательный старый мини-сериал про девушку, потерявшую дом, работу, любовь и семью – как кстати. Затем, расположившись на кровати, начинаю свой ритуал.

Смотрю и пью.

Пью и плачу.

Плачу и смотрю.

И так по кругу, пока за окном не темнеет и бутылка с вином не кончается. Глаза уже болят от слез, наверняка все сосуды полопались от напряжения, а в голове шум, отдающий звоном в ушах. Я лежу, крепко обнимая одну огромную пуховую подушку и зажав между ног вторую, глядя в экран телевизора, где в последней заключительной серии главная героиня покупает в аптеке упаковку снотворного. Приподнимаю голову и пытаюсь осознать, что же сейчас произойдет на экране.

Девушка приходит домой, с гордо поднятой головой, достает стакан и наливает в него воды, затем выпивает таблетки: одну, вторую, третью… После чего идет к идеально застеленной постели, ложится, сложив руки на груди, и улыбается. Засыпает с такой легкой и счастливой улыбкой, что мне становится завидно.