Мы скрывали от окружающих, что приходимся друг другу сводными, потому что ещё в детстве договорились о трех правилах:

Первое правило: никогда не разговаривать друг с другом в стенах школы и университета без необходимости.

Второе правило: домой возвращайтесь по отдельности и ни в коем случае не выходите на остановке рядом с домом.

Третье правило: когда кто-то спрашивал, почему у нас одинаковые фамилии, мы отвечали, что являемся дальними родственниками.

Настолько дальние, что ненавидим друг друга. И это срабатывало.

– Почему ты не ответил ей тем же?

– Я не полнейший Scheisskerl, чтобы так поступать.

Выжав флисовую рубашку в раковине, я поправил ее на себе.

– Ой, да когда тебя это останавливало?

Мы с Джаредом познакомились в сложный период, когда все остальные от меня отвернулись. Он был как преданный пёс, стараясь стать мне другом, и у него это получилось. Вот только я не мог похвалиться такой же дружественной преданностью и ему.

Иногда он вызывал у меня раздражение, а его любовные похождения могли бы стать основой для нескольких успешных эротических романов, которые явно бы стали бестселлерами в Германии. Мне не нравилось вечно слушать его повторяющиеся истории, но и отказываться от него для меня значило, что я просто останусь один.

Меня беспокоило это одиночество, оно выбивало меня из колеи. Поэтому в жизни мне приходилось мириться с некоторыми вещами незамедлительно.

– У меня и так выдался не слишком удачный год, – прошипел я, оглядывая себя в зеркале. Короткая стрижка под «ежик», серые печальные глаза, ровный нос и слегка квадратное лицо. На скуле засохла картофельная крошка, которую я поспешил смахнуть. – Мне еще не хватало истерик этой чокнутой!

– Да брось, чувак, – протяжно произнес последнее слово Джаред. – Устроил бы ей взбучку.

– Я не трогаю девушек.

Фраза вырвалась у меня сгоряча, как будто я защищался. Друг лишь пожал плечами, словно не хотел со мной спорить.

Со сводной мы учились на одной кафедре, просто в разных группах. И я был на грани отчисления из-за плохой успеваемости.

Иногда у нас были спаренные уроки, и тогда приходилось сдерживать язык за зубами, чтобы не ляпнуть что-нибудь лишнее сводной, которая то и дело старалась вывести меня на эмоции.

Иногда мне казалось, что это для неё игра – посмотреть, насколько хватит моего терпения сегодня и как далеко она сможет зайти в своих насмешках.

Оставшаяся пара была физкультурой, которая быстро прошла из-за футболки, в который мы играли. Время пролетело незаметно, и, быстро переодевшись, я направилась на выход. Джареда вызвали к ректору, поэтому я не стал его ждать, потому что через два часа у меня начиналась смена в шиномонтаже, где я подрабатывал, чтобы оплачивать съемную хату.

Забросил вещи на заднее сиденье, уселся, включил оглушительно-дробильную музыку и тронулся с места так резко, что от шин полетели искры и дым. До своей хаты я добрался быстро, принял душ и перекусив, начал собираться на работу.

И здесь меня не взлюбили. Шеф говорил, что я слишком мясистый для такой работы и не смогу нормально передвигаться по шиномонтажу. Пришлось доказывать и ему, что я чего-то стою в жизни. Ему было удобно платить мне не полную ставку, а мне было удобно работать по вечерам. У нас была отличная взаимовыгода, которая нравилась нам обоим.

Когда я был на полпути к шиномонтажу, то в кармане брюк зазвенел телефон. На экране высвечивалось: Мария-Луиза.

Отвечать не торопился. Она слишком редко звонила мне, лишь тогда, когда была в беде и подвезти ее домой. Ей было выгодно держать меня на расстоянии вытянутой руки, а я ничего не мог с собой поделать, потому что обещал отцу принять их в семью.