Ревность крепла, росла, увеличивалась до гигантских размеров, превращалась в чудовище.

Отец буквально вышиб воздух из лёгких одной только фразой. «Я поехал за ними».

И жизнь из без того не радостная взорвалась как бомба.

Она приехала. Я наблюдал за ней со второго этажа. Девчонка была низкого роста. У нее были темные длинные косы и огромные любопытные глазищи. Они хлопали и смотрели вокруг. И уже тогда, тогда я ненавидел ее за то, что она есть.

Чем я хуже нее? В чем ее секрет? В том, что она умеет по-дурацки хлопать глазами и рыдать? Почему у нее все так легко? И все сходит с рук? Даже мой кубок. Особенно мой кубок. Любимый.

Помню, как дико он кричал на меня, когда я потерял ключи от дома. Как он лупил меня ремнем, когда нашел в карманах спички и зажигалку. Помню, как я месяц сидел дома только из-за того, что нагрубил учителю. Мне всегда влетало, всегда попадало. За все! За каждый промах, за каждый косяк я получал сполна.

А она? Чем она лучше меня? Ненавижу!

Я люблю девчонок и всегда к ним хорошо относился. С одноклассницами у меня все тип-топ. Но только вот к ней… Она… Она единственная девчонка, которую я ненавижу всем сердцем.

Ненавижу, потому что появилась в моей жизни и отобрала отца. Ненавижу, потому что мешает мне, мельтешит перед глазами. Ненавижу, потому, что она есть в моем доме.

А ещё не ненавижу ее, потому, что что у нее есть мама… И у нее, твою мышь, полная семья. А у меня нет…

Я походил по зданию, покидал камни с третьего этажа, поджёг старую тетрадь по русскому языку. Потом вспомнил, что там на последней странице была записана домашка. Плюнул на все, выбросив тетрадь в урну, и пошел домой.

***

Дома меня не ожидало ничего хорошего. Снова папа пропарил мозги насчёт того, что все мы теперь стали семьёй и должны жить дружно.

«Поверь, мне тоже нелегко. У меня всегда был сын и только. А теперь вот появилась дочка. Добрая и очень ранимая девочка. Так что нам вместе надо привыкать».

А я не понимал, его слов. Сквозь раздражающее жужжание его голоса я слышал другое:

«Поверь, Каролина лучше тебя, ведь она такая добрая и ранимая. А ещё она идеал во всем. А ты обормот и хулиган. И теперь не нужен мне»

Дело в том, что его слова никак не клеились с реалиями. У меня никогда не было семьи как таковой. Папа вечно пропадал на работе, как он вечно говорил, для моего же будущего. А я шлендался по дворам да по бабушкам. И честно, мне не хватало того ощущения семьи. Нормальной обычной семьи как у всех друзей.

Когда Андрюха и Глеб болтали о том, как классно провели выходные, как ходили в поход или как ездили на рыбалку или охоту с батей, я глотал зависть вперемешку с обидой и даже не морщился. Конечно, виду не подавал, что люто зол, ведь нельзя было. Я должен быть самыми крутым! Бесстрашным, сильным и смелым из всех. Меня должны уважать друзья. Я не должен показывать слабость.

После долгого разговора, я вышел из кабинета папы и пошел к себе в комнату. Наверное, это самый длинный разговор между нами за последние пять лет. Странно, что для того чтобы поговорить с батей по душам мне и всего то нужно было вести себя отвратно. Парадокс!

Пока шел, думал о новой игре с «Визитом» (их ещё называли «Жуками» из-за черной спортивной формы) и о том, как их обыграть. Их команда была одной из лидирующих по области, и одержать победу над ними равнялось моему личному триумфу. Так хотелось стать лучше всех. Наконец-то лучше всех…

Навстречу мне неожиданно выскочил ее кот. Белый, худой как вермишель, испуганный.

А потом ее голос приторный до невозможности.