Новый шанс любить Мелюхина и возможность получить ответную любовь, выполнимость которых Марфа не допускала даже в своих самых фантастичных мечтах, вселяли в нее веру в неслучайность их встречи, в предначертанность сплетения их судеб, в допустимость их самих как единого целого. И мысли об этом так вдохновляли Марфу, что на пятый день их совместного пребывания в пансионате она готова была оставить Филиппа и даже поделилась этим своим намерением с Мелюхиным, на что он ответил ей, что так же готов развестись с Таней, потому как возможности совместной жизни с ней в сложившихся обстоятельствах он не видел.

Так приближалась к концу неделя, одарившая двух людей случаем жить так, как они хотели бы жить сами, не ворвись в направление их пути капризный ветер чужих выборов и собственных неопределенных стремлений. Марфа решила остаться в пансионате еще на неделю, чтобы уехать из него одновременно с Мелюхиными, и сообщила о своем решении мужу, сызнова сухим, беспристрастным, раздражительным тоном.

На седьмой день этой первой упоительной недели, выйдя утром из своего номера, Марфа обнаружила под дверью конверт, в котором лежали билет на экскурсию к водопадам и короткая записка от Мелюхина, в которой говорилось о его нетерпеливом ожидании освобождения от связывающих их обоих уз.

Экскурсия была назначена на полдень того дня, поэтому сразу после завтрака, во время которого Марфа и Мелюхин по обыкновению сидели не вместе, но перекидывались друг с другом многозначительными взглядами, Марфа вернулась обратно в свой номер, переоделась в теплый спортивный костюм, бросила в рюкзак бутылку с водой и упаковку с сушками и, спустившись вниз и выйдя из пансионата, направилась к вертолетной площадке, у которой был организован сбор группы.

Вертолет поднимался над вертолетной площадкой, раздувая клубы мелкой пыли. Крыша пансионата постепенно тонула среди хохлатых сосновых макушек, зеркало озера сужалось, принимая очертания огромной капли росы, оставленной забывчивой зарей, а за зеленой пенистой полосой парка простиралась волнистая межгорная долина, окруженная горбатыми спинами пригревшихся под струящимися лучами солнца каменных великанов.

Группа состояла из шести человек. Помимо Марфы и четы Мелюхиных, здесь были еще двое молодых мужчин и девушка, с упрямым, довольно миловидным лицом и необычайно красивыми, прямыми, длинными темными волосами, которые на солнце переливались медно-красными оттенками. Рядом с пилотом сидела проводник, маленькая ростом, но бойкая и крепко сложенная женщина.

Все выглядели здоровыми, бодрыми, предвкушающими захватывающее дух путешествие, включавшее полет над горными хребтами, живописными долинами и межгорными впадинами, пеший переход по дикому межгорью и созерцание пестрых лент водопадов, что то с грохотом искрящимися локонами ниспадали с отвесных выступов и каменистых ступеней, то благонравным лоскутком прижимались к самым ущельям, едва проступая на поверхность и тут же исчезая в узкой расселине. И Таня, сидевшая рядом с мужем, на фоне всеобщего воодушевления и бодрости выглядела безлико и нелепо, и даже красота ее лица не спасала ее от этого шлейфа неисцелимости, который повсюду следовал за ней. Не столько кривизна ее ног и деформированный ее шаг создавали вокруг нее ореол обреченности, сколько безысходность в ее потухшем взгляде и уныние, которым полнилась каждая ее вымученная улыбка, каждый вздох и каждое слово. Впервые Марфа разглядела их в ней, и открытие этого свойства натуры Тани невольно зародило в ее душе предчувствие катастрофы, стихийной, внезапной, но предсказуемой. Марфа не находила объяснения этому своему чувству, но оно было явным и определенным, и Марфа, хотя старалась подавить в себе его, ощущала его самою кожей. В стремлении избавить себя от этого цепкого, едкого чувства, Марфа уверяла себя, что увидела в Тане тень обреченности только потому, что знала, что скоро Мелюхин обо всем расскажет ей, что скоро Тане придется принять известие о разводе, что она, следующая всюду за мужем, на деле же не любима им. И тогда в Марфе, вопреки ожидаемому чувству облегчения от предвкушения скорого счастья, волной поднималось разочарование. В чем? Необъяснимым приливом оно заполняло грудную клетку, поднимаясь к самому горлу. Разочарование это, словно незримая ось, вонзалось в самое сердце, а поверх него нанизывались пласты все того же предчувствия скорой катастрофы. И Марфа старалась как можно реже смотреть на Таню, хотя взгляд ее как будто сам собой притягивался к ней.