– Хью, – сказал Джо. – Хоть это и глупо, но я согласен с Карен.

– Почему, Джо?

– Ну… понимаешь, где-то ведь мы находимся, верно? А что случается, когда водородная бомба взрывается прямо над головой?

– Ты испаряешься.

– Что-то я не чувствую себя испарившимся. И не могу заставить себя поверить, что эта бетонная глыба пролетела более тысячи миль и, грохнувшись оземь, осталась цела и невредима, если не считать нескольких наших синяков да сломанных рёбер. А предположение Карен… – Он пожал плечами. – Можно назвать это четвёртым измерением. Последний взрыв швырнул нас сквозь четвёртое измерение.

– Вот-вот, я то же самое и говорю, папа. Мы на чужой планете! Давайте её исследовать!

– Угомонись, детка. А что касается другой планеты… Не из чего не следует, что нам обязательно следует знать, где находимся. Наша задача – приспособиться к имеющимся условиям.

– Карен, – сказала Барбара, – я всё-таки не верю, что это не Земля.

– А почему? Ты просто не хочешь верить.

– Ну… – Барбара подняла с земли камешек и бросила его в дерево. – Это вот эвкалипт, а там, за ним – акация. Конечно, ничего похожего на растительность Маунтин-Спрингс, но всё же совершенно обычная тропическая и субтропическая флора. Иными словами, если твоя «новая планета» покрыта точно такими же растениями, как Земля – то это наверняка и есть Земля.

– Ерунда, – возразила Карен. – Почему бы и на другой планете растениям не развиваться так же, как и на Земле?

– Это было бы так же удивительно, как и одинаковые…

– Хьюберт! Хьюберт! Где ты? Я не могу найти тебя! – донеслось из туннеля эхо голоса Грейс Фарнхэм.

Хью нырнул в туннель.

– Иду, иду!

Ленч они устроили под сенью дерева немного в стороне от входа в туннель. Хью решил, что туннель был расположен достаточно глубоко под землёй, чтобы не быть опасно радиоактивным. А вот что касается крыши убежища – тут он не был так уверен. Поэтому он установил дозиметр (единственный прибор для измерения радиации, который уцелел во время всех перипетий) на крыше убежища с тем, чтобы потом сравнить его показания с полученными внутри. С большим облегчением он убедился в том, что дозиметры определили полученную ими дозу облучения как далеко не летальную, а также в том, что показания приборов совпадают друг с другом.

Единственной мерой предосторожности было то, что ружья они держали рядом с собой – все, кроме его жены. Грейс Фарнхэм «терпеть не могла ружей» и сначала вообще отказывалась есть в соседстве с «этими ружьями».

Но, тем не менее, поела она с завидным аппетитом. Дьюк развёл костер, и они были осчастливлены: горячим кофе, горячей тушёнкой с горохом, консервированными бататами и компотом. А самое главное – сигаретами, причём не надо было беспокоиться о том, хватит ли у них воздуха.

– Замечательно, – произнесла Грейс. – Хьюберт, дорогой. А знаешь, чего не хватает, чтобы сделать наше маленькое пиршество ещё более приятным? Я знаю, что ты не любишь, когда пьют днём, но сейчас мы в такой экстраординарной ситуации, и мои нервы на пределе… так вот, Джозеф, вам не трудно сбегать в убежище и принести бутылочку того испанского бренди…

– Грейс.

– Что, дорогой?… И тогда мы могли бы немножко отпраздновать наше чудесное спасение… Ты что-то сказал?

– Я не уверен, что оно у нас есть.

– Что? Не может быть, ведь у нас его было целых два ящика.

– Большинство напитков разбилось. И это порождает ещё одну проблему. Дьюк, с тебя слагаются обязанности хранителя воды, и ты назначаешься виночерпием. У нас есть ещё по меньшей мере две целые бутылки. Одним словом, сколько бы ты ни нашёл, раздели всё спиртное на шесть частей, только раздели ровно, будь то шесть бутылок или шесть неполных бутылок – главное, чтобы части были равные.