–Прямо сейчас, мадам, прямо сейчас! – тот, кто значился в бастильских реестрах как Кавальон, а своим тюремным знакомым представился господином Ходецким, принялся рыться в кошельке. – Вот, отдаю всё, что должен!

–Надо же... – при виде монет женщина несколько подобрела. – Ладно, можешь зайти, раз уж явился... И откуда это у тебя появилось столько денег? Небось ограбил кого-нибудь?

–Мадам Дюфо, как можно!?

–Ладно-ладно, ни о чём больше не спрашиваю! Твой хлам мы свалили на чердаке, можешь забирать прямо сейчас. И, если ты ищещь квартиру, то отправляйся к вдове Карбино с улицы Папийон, напротив каретной мастерской. Она сейчас как раз ищет жильцов.

–Спасибо, мадам Дюфо, я сейчас же к ней и отправлюсь! Но прежде... не поделитесь ли новостями с бывшим узником?

–Новостями? Ах да, ты же у нас охотник до новостей... Знаешь, почём нынче хлеб? Зайди к Барбазону, поудивляйся, вот будет тебе новость! Никогда ещё на моём веку не было подобного безобразия, не было, чтобы булочники так грабили народ! Говорят, на той неделе под Парижем разбойники напали на воз с зерном! А теперь, когда потеплело, и этот чёртов снег, наконец, стаял, дороги превратились в реки, так что зерна нам не видать ещё Бог знает сколько, а за то, что осталось, торговцы дерут втридорога!

–А как насчёт чего-нибудь интересного? Чего-нибудь такого, что знаете только вы? – подмигнул Кавальон.

–Ах, хитрец, вот что за новости тебя интересуют! – рассмеялась мадам Дюфо. – Ну так слушай же. Новый жилец рассказал мне о том, что он слышал от камердинера одного знатного господина, а тот узнал от кучера некого королевского министа, а тому, в свою очередь, выболтал надевальщик штанов самого графа д`Артуа... Так вот, говорят, что у королевы...

"...Кроме того, по Парижу ходят нелепые и оскорбительные слухи касательно Её Величества", – выводил Кавальон несколькими часами позднее, когда он сам и его вещи уже водворились в двухкомнатную квартиру у новой домохозяйки. Магический кристалл занял место на столе рядом с масонским циркулем, восточные диковинки висели по стенам, любимый халат и тюрбан поступили в распоряжение прачки.

Кавальон встал, прошёлся по комнате, посмотрел через окно на каретную мастерскую, шум и брань из которой разносились на весь околоток. Ещё раз припомнил рассказ мадам Дюфо. Мысленно перебрал новости, услышанные от знакомых, которым нанёс визиты в связи со своим освобождением. Проверил краткие записи разговоров, подслушанных утром в кофейне. Затем позвал слугу, потребовал у него рассказать всё, о чём говорили сегодня в очереди за хлебом, и дополнил своё донесение. Кажется, оно было готово. Довольный Кавальон поставил подпись, посыпал бумагу песком и потянулся за фраком. Конечно, можно было бы воспользоваться услугами посыльного... Но лучше он отнесёт письмо сам. Чем меньше людей будет знать о новом занятии бывшего заключённого, тем лучше.

В общем-то, так и должно было кончиться. Кавальон не раз слышал истории о людях, выпущенных из Бастилии в обмен на обещание доносить полиции всё, что касается общественных настроений. Да и ничего плохого в должности полицейского осведомителя он не видел. В каком-нибудь людном месте, в кафе, где много спорят, или в саду для общественных гуляний, шпионом был, наверное, каждый десятый: ни для кого из парижан это не являлось секретом. Сам Казанова не брезговал промышлять подобным занятием... ах, как бы хотел Кавальон познакомиться с этим венецианцем, одним из своих образцов для подражания!.. К тому же доносительство приносило неплохой доход: самым успешным работникам полагалось до 150 ливров ежемесячно. Кавальону удалось выторговать у начальника полиции не только неплохой аванс, но и обещание узнавать новости, полученные от других осведомителей, в обмен на свои. Нет, не для пустого развлечения. Кавальон давно понял, что миром будущего станет править общественное мнение, а новости – главная пища его – есть ценнейший товар в просвещённой стране.