–Надо послать за священником, – мрачно сказал Помье, глядя на синие губы и кончики пальцев больного.

–Священника! Священника! Паскаль! Роже! Да кто-нибудь!!! Священника!!! – заорал д`Эрикур, выскочив в коридор.

Между тем, де Сад, забытый всеми, уже успел расположиться за оставленным сотрапезниками столом, налил себе кофе и преспокойно начал поглощать приготовленные кухарками д`Эрикура марципановые пирожные...

Через час после того, как опоздавший священник развёл руками, а врач объявил о безвременной кончине Франсуа Феру, которого вскоре за тем отнесли в мертвецкую, виконт д`Эрикур стоял у окна своей камеры и ёжился от холода. Да, зима в этом году выдалась необычайно морозная! Старики говорили, что подобного не было даже в памятном 1766 году, когда реки оказались скованы таким льдом, что по ним можно было ездить на лошадях. В этот раз, сообщали газеты, замёрзло даже море у берегов. Водяные мельницы были парализованы, запасы сена превратились в куски льда. До сих пор, пока д`Эрикур жил в семейном особняке, где всегда было вдоволь и дров, и угля, все эти погодные явления мало его касались. В тюрьме было иначе. Его величество явно экономил топливо для своего замка Бастилии, и жить, не стуча зубами, особенно после заката, здесь можно было только в комнате коменданта. Виконт набросил на себя одеяло и стоял, закутавшись в него, как грек в хламиду. Но и это не помогало.

Сквозь толстое стекло, отделённое от узника решёткой, рисовались нищие кварталы Сент-Антуанского предместья. С высоты старинной крепости виднелись заснеженные крыши двух-трёхэтажных домов, утыканные печными трубами, из которых валил густой дым. На улицах там и сям пылали костры, вокруг которых, скучившись, грелся бедный люд. Экипажей видно не было. Редкие лошади вязли в снегу. Замотанные в лохмотья люди, торопливо перебегавшие от дома к дому, казались из окна камеры д`Эрикура грязными чернильными кляксами, рассыпанными на белой бумаге зимнего Парижа.

Впрочем, не судьбами этого бесштанного народа, не проблемами депотизма и даже не тем, как согреться, заняты были мысли виконта. Из его головы не шла история о свитке всевластия и последние слова несчастного Феру: "если бы все эти секреты тамплиеров действительно существовали, меня бы уже не было в живых". Странное, очень странное совпадение...

2. 1.

Ранним февральским утром, когда деревянные башмаки простолюдинов, копыта лошадей и колёса экипажей ещё не успели превратить остатки выпавшего ночью снега в воду, а шляпники и сыроделы только собирались открывать свои лавки, возле дома № 208 по улице Пуассоньер, или как её ещё называли, Святой Анны, появился человек в коричневом плаще и шляпе с высокой тульей на американский манер. Ему пришлось стучаться минуты три, прежде чем двери открылись, и на пороге возникла тучная дама в скромном домашнем платье с передником и с масляной лампой в руках.

–Ого! – воскликнула она вместо приветствия. – Тебя уже выпустили? Что-то быстро!

–Я же говорил, мадам, что вернусь очень скоро!

–Уж не сбежал ли ты из Бастилии, прохиндей?

–К чему такие подозрения!? Разве я похож на беглеца? Всё честь по чести, меня выпустили, мадам, да ещё и ручкой на прощание помахали! Ну так что, можно мне пройти в свою комнату?

–Я уже сдала твою комнату, – ответила как ни в чём не бывало домовладелица. – Делать мне больше нечего, только беречь её для тебя!

–Но, мадам, я же просил вас... Я же говорил, что вернусь раньше, чем вы думаете!

–Мало ли что ты говорил! Мне нужны деньги, а не разговоры, так и знай! Кстати, ты, что, раздал все свои долги, если тебя так быстро выпустили? Когда, в таком случае, я получу свои законные ливры за последние два месяца, что ты тут прожил?