Возможно, и сегодня на Шри-Ланке встречаются единичные случаи детского рабства, но тем семьям, с которыми дружен я, не приходит больше в голову мысль эксплуатировать детей. В противном случае нашей дружбе пришел бы конец.

Иногда меня мучают угрызения совести, когда я думаю о том, что раньше воспринимал бесчеловечное отношение к людям, принятое в нашем имении, как должное. Но как я мог бы противостоять этому? Я был заражен отцовским невмешательством. Мне казалось это странным, но слово отца – закон. Я был так очарован великолепием окружающего мира, что это перекрывало в моем детском мозгу прочие неприятные переживания.

Мы с бабушкой часто вместе ходили собирать пряности, травы и коренья. Бывало, я взбирался на самую вершину высоченного мускатного дерева, чтобы достать приглянувшийся плод. Пока мы бродили по джунглям в поисках необходимых трав, бабушка рассказывала мне об их свойствах. Она же и увлекла меня учением о пяти элементах, сокрытых во всем, чем мы питаемся. Хоть я не до конца понимал, о чем она толкует, но слушал ее с большим вниманием. Так, поскольку во мне преобладал, по мнению бабушки, огонь, то мне, например, нельзя было есть ананасы. «Этот фрукт содержит кислоту, а кислота разжигает огонь, – поясняла она. – Нельзя излишне распалять твой юный организм». Когда мне хотелось съесть чего-нибудь сладенького, бабушка размельчала для меня стебель сахарного тростника. Его вкус мне не нравился, и я тайком скармливал его слонам.

Руководствуясь своим необычным учением, бабушка каждый день выставляла на стол все новые блюда, в которых всякий раз по-разному сочетались продукты. Что нельзя было вырастить в саду или нарвать в лесу, она покупала на рынке в деревне. Даже козу, когда у нее появились козлята, кормили особой листвой с дерева, росшего в нашем саду. Бабушка считала, что эта листва способствует оздоровлению самой козы и улучшает качество ее молока.

Не только своими тайными знаниями бабушка притягивала меня. Благодаря ей я научился ценить постоянство. Каждый ее день был похож на предыдущий. Она всегда вставала в четыре часа утра, молилась, принимала пищу в одно и то же время, делала дела строго одно за другим, в девять ложилась спать. В ее жизни не было места случайностям. Поэтому она всегда казалась гораздо счастливее других моих знакомых.

В Лотте, когда все ребята рассказывали о том, как провели каникулы, из нас с Ситой лилось как из рога изобилия. Правда, наши рассказы вызвали недоверие одноклассников. Джунгли? Катание на слонах? Некоторые считали, что мы придумываем небылицы, выпендриваемся. Поэтому со временем мы с сестрой пришли к мысли, что не всем следует знать о том, что с нами происходит. Так бурное детство осталось нашим секретом.

Да, мое детство было насыщенным и ярким. Но и наполненным глубокой горечью. И все из-за отца, чьи гордыня и чванство со временем переросли в жажду власти и деспотичность. Его любимой забавой стало обличать меня в присутствии посторонних людей. Событие, оставившее неизгладимый след в моей памяти, произошло, когда мне было пять лет. Я помню все до мелочей: он поручил мне отремонтировать сломанный радиоприемник. В пять-то лет! Без всякой надежды на благополучный исход я ковырялся в приборе. Разумеется, безрезультатно. Тогда отец грубо обругал меня: «Ты вообще идиот? Мой сын не знает, как работает радио». Ударив меня, он заорал: «Кретин! Неумеха!» Сцена была разыграна прямо в присутствии гостей. До сих пор эти слова отца поднимают во мне волну дикой ярости.