- Только она, - не сказал - прорычал он. И в голосе, в грозном рыке этом человеческого, обычного, было меньше, чем звериного, однако, слова разобрать было возможно. 

     Что же проиходит с ним? Страх и жалость смешались в моей душе, и выхватив протянутый мне кусок ткани, я спокойно и уверенно, как учила Рогнеда в лекарне, чуть приподняв его голову, перетянула рану на шее. Тряпица была достаточно широка - длины ее хватило на три оборота. Подумав, оторвала кусок своей нижней юбки, стыдливо отвернувшись от мужчин, и еще раз обернула рану, чтобы, сдерживаемая тугой плотной повязкой, быстрее запеклась, свернулась кровь.

   Краем уха я слышала, что насильники еще не потеряли надежду меня схватить. Более того, поблукав в сумеречном лесу, они тоже вышли к этой поляне. И почему-то лучшего места, чтобы укрыться от них, чтобы спрятаться, чем сесть возле раненого, положив его голову себе на колени, я придумать не смогла. И он не сопротивлялся! Более того, как-то притих, успокоился, даже дрожь его немного стихла, а на лбу, куда я положила ладонь, выступила испарина, будто жар спал, покинул изможденное тело!

     Воины, услыхав приближение чужих людей, похватали свое оружие и обернулись туда, откуда доносились злые голоса и ругань. 

     И вот на поляну выскочили трое тех, кто гнался за мной. Причем тот, кого насильники называли Ярополком, кого я ранила его же собственным ножом в живот, прижимая к месту где-то под ребрами руку, был вместе с ними! И, если вбивая нож в его тело, я на долю секунды и испытала муки совести - думая, что человека убиваю, то теперь ощутила только чувство горечи от того, что ранение это оказалось несерьезным! 

    Преследователи мгновенно оценили ситуацию и мне показалось вначале, что они вот-вот просто развернутся и вернутся назад к своим, оставив меня. И они, действительно, уже было повернулись, уже попятились обратно, заметив в руках непонятно откуда взявшихся в лесу нездашних мужчин мечи. Да только Ярополк вдруг резко остановился и сказал:

     - А ну-ка иди сюда, подстилка солдатская!

    - Уходите подобру-поздорову отсюда! - зло выкрикнул золотоволосый.

    - Эта баба - жена моя! Отдайте, и мы вас не тронем! - соврал Ярополк.

    - Нет! Я не жена ему! - я попыталась было встать с земли, чтобы убежать, в случае если меня сейчас решать отдать насильникам.

     Золотоволосый, видимо, на правах старшего, сказал:

     - Ежели жена, то отчего ты ее с мечом в руках по лесу гоняешь? Да еще и с помощниками?

     -  А это - наше с ней дело! Уйди с дороги!

     Золотоволосый чуть попятился назад. И я поняла, что зря надеюсь на помощь от этих людей. Но в тот момент, когда я, встав на четвереньки, постаралась отползти, укрыться, спрятаться в траве, боясь и понимая, что меня сейчас просто передадут, как вещь, с рук на руки, в этом момент раненый подхватился с земли, неожиданно быстро и ловко, будто не он только сейчас был чуть ли не при смерти. 

    И замерев от ужаса, зачем-то закрыв руками голову, сквозь пальцы я смотрела на то, как высокий широкоплечий, крепкий мужчина в каком-то нелепом, резком и неловком движении вдруг бросился плашмя на землю и изворачиваясь, извиваясь всем телом неожиданно начал меняться у меня на глазах, у всех на глазах! Одежда его трещала и рвалась по швам. Сам он при этом издавал странные пугающие и ревущие звуки. Руки и оголившиеся ноги его вдруг начали покрываться шерстью. Но самое страшное - это то, что происходило с его лицом! Лицо это, показавшееся мне удивительно красивым для мужчины, лицо, которое я успела разглядеть и даже погладить, удерживая голову раненого на коленях, вдруг заострилось, вытянулось, превращаясь в пасть, напоминающую волчью!