– Ой, – Слава резко убирает руку. – Простите!

– Ничего страшного. – заверяю её.

Касаться оголённой прохладной кожи всё равно, что касаться шелковистых лепестков розы. Нежная, хрупкая… Того и гляди, сожмёшь неловко пальцы, переломается, пойдёт трещинами. Не для таких мужланов вылеплена, одним словом.

Стоит ступить на порог, как Дик заходится лаем.

– Придётся взять его с собой, не испугаешься?

Внимательно смотрю на её лицо, пытаясь уловить хоть малейшие нотки страха, но ничего такого нет и в помине.

– Я не боюсь собак, – говорит Слава.

Да, только темноты.

Подхватываю Дика на поводок, и он сразу кидается к девушке. Она вздрагивает, вызывая у меня добрую усмешку.

– Дик, нельзя! Не пугай Славу, – подтягиваю поводок на себя.

Но девчонка смело шагает вперёд, беспечно кладёт ладонь на мохнатую голову и гладит. Я застываю в напряжении, готовый в любой момент оттянуть пса. Но этот предатель только подставляет свой влажный нос для внезапной ласки.

– У нас тоже раньше была собака. Не очень крупная дворняга. Всегда бегал со мной на рыбалку, за грибами и ягодами. – рассказывает Слава, начёсывая моего пса. – Рексу очень нравилось, когда я вот так его чухала! Вот и вашему красавцу очень нравится, да, Дикуля? Нравится тебе, хороший мальчик?

Смотрю на продажного защитничка, растёкшегося лужицей у её ног. Вспышка злости разгорается внутри. Яркая. Неконтролируемая. Не поддающаяся ни логике, ни здравому смыслу. Я же не ревную своего пса к чужому человеку, правильно? А что со мной тогда? Зависть?

Усмехаюсь своим мыслям. Дожил! Прав был Никанорыч, давно надо было завести хоть какую постоянную бабу, тогда и не мечтал бы оказаться на месте пса. Слава поднимает на меня взгляд:

– Он такой ласковый. Замечательный пёс.

– Много кто мог бы с тобой поспорить.

– А чего спорить? Вот она правда, – девушка шумно целует Дику нос, и я морщусь.

– Ладно, довольно телячьих нежностей, – командую им обоим. – Пойдём гулять, пока я не передумал!

Милослава забавно округляет глаза, стремительно выпрямляясь, словно я действительно сейчас передумаю, и идёт вперёд. А я задумчиво смотрю на округлую аппетитную попку, пока девушка не бросает:

– Эй, ну чего вы там застряли? Мы идём гулять или как? – И Дик, высунув от радости язык, бросается её догонять, притягивая меня за поводок.

Завидев маяк, Слава тормозит.

– Там море? Мы можем посмотреть поближе?

– Мыс круто возвышается над уровнем моря, поэтому маяк именно здесь и стоит. А спуск к воде есть чуть левее, туда катера приходят с материка, но там залив Баренцева моря, или на другом конце полуострова более пологий берег, там Белое море. Сейчас тебе лучше не ходить ни туда, ни туда. Бедро лишь сильнее разболится. Хочешь посмотреть на большую воду, пойдём на маяк.

– А что, можно? – загораются любопытством глаза девушки.

– Конечно, идём.

Мы неспешно пересекаем посёлок и достигаем цели – старинного деревянного сооружения в виде восьмигранной пирамидальной башни. Уж сколько мы с братом провели здесь часов, играя в пиратов, смотрителей, рыцарей… Не счесть!

– Ого! Вблизи совсем огромный! – шепчет Слава.

– Да разве ж это огромный? Всего 22 метра высотой, есть маяки гораздо выше и монументальнее.

– Я первый раз вижу нечто такое высокое, извините. – теряется девушка. – Конечно, я понимаю, что мир куда больше моих представлений о нём, но…

Она замолкает, обхватывая себя руками. Я спускаю Дика с поводка – здесь безлюдно – и подхожу к ней.

– Нет, это ты извини. Я не должен забывать, что ты, – я тщательно подбираю слова, чтобы не обидеть ненароком, – жила в глухой деревне в лесу и ещё не успела толком ничего повидать.