Так закончилась первая неделя репетиций.

Перегрин распланировал мизансцены вплоть до последствий убийства короля Дункана. В этом месте должен был быть единственный антракт.

Репетиции шли хорошо. Короткая сцена в начале, с роющимися на виселице ведьмами, удалась. Рэнги, опершись на перекладину виселицы, старательно возился с головой трупа. Блонди, вскарабкавшись на спину Венди, ковырялась в ногах. Вспышка молнии. Пауза. Раскат грома. Они спрыгнули вниз, словно хищные птицы. Диалог. Затем их прыжок вверх. Вспышка освещает их висящими в воздухе. Свет гаснет.

– Что ж, – сказал Перегрин, – действуете вы абсолютно точно. Благодарю вас. Теперь все зависит от света: все должно быть идеально. Поймай их вспышкой света, прежде чем они упадут. А вы, ведьмы, должны не забыть распластаться на полу и быстро скрыться в темноте. Хорошо?

– Можно нам держаться на расстоянии друг от друга? – спросил Рэнги. – До того, как мы взлетаем? Иначе мы можем попадать друг на друга.

– Да. Займите свои места, когда вы отвечаете на кошачьи вопли. Блонди, ты становишься дальше всех, когда слышишь их. Венди, ты остаешься на месте. А Рэнги ответит им из-под виселицы. Вы должны быть похожи на птиц… на ворон. Да, вот так. Великолепно. Следующая сцена.

Это была их первая почти непрерывная репетиция. Будет очень тяжело, но Перри предпочитал, чтобы труппа как можно раньше прочувствовала всю пьесу. На сцене появился король. Великолепная выправка. Прекрасный выход. Пауза на ступенях. Ниже двигались лорды. Раненый солдат на уровне земли, спиной к залу. Король великолепен.

Снова он со своими фокусами, подумал Перегрин и остановил сцену.

– Извини, старина, – сказал он. – Тут у тебя лишнее движение. Помнишь? Спускаешься. Лорды у тебя за спиной. Раненый солдат тянется вверх, и все сосредоточиваются на нем и его речи. Хорошо?

Король поднял руку и слегка тряхнул головой.

– Извини. Конечно. – Он любезно подчинился указаниям. Раненый солдат, глядя на первые ряды с решимостью выжать все до последнего из своей роли, в которой только и было, что эта речь, заговорил, часто делая паузы и переводя дыхание.

Когда он закончил, Перегрин сказал:

– Дорогой мой, ты полон решимости не потерять сознание и не задыхаться. Ты не можешь с этим справиться, но ты стараешься изо всех сил. Ты продолжаешь говорить. Твой голос слабеет, но ты овладеваешь им. Тебе даже удается немного пошутить: «Боятся так орлы воробушков и зайцев львы»[14], и мы доходим до слов «Но раны просят помощи… Слабею»[15]. Ты делаешь последнее усилие. Ты отдаешь честь. Твоя рука падает, и мы видим на ней кровь. Тебя уводят. Не делай так много, дорогой мой. Существуй! Я пройдусь с тобой по этой сцене позже. Продолжаем!

Король величественно вернулся на свое выигрышное место. Росс эффектно появился с вестью о поражении вероломного Кавдора. Король постановил казнить его и даровал новый титул Макбету. Перегрин сократил сцену до минимума. Он сделал несколько замечаний и снова перешел к ведьмам.

Теперь настал момент для первой ведьмы и длинной речи об уехавшем в Алеппо моряке. Потом танец. Согнутые ноги. Искаженные лица. Глаза. Языки. Работает, думал Перегрин. Барабаны и фанфары. Отступающие солдаты за кулисами. Очень зловеще. Входят Макбет и Банко. Ведьмы сбились в кучу на уровне пола и замерли.

Макбет был великолепен. Блистательный ликующий солдат: румяный, самоуверенный, сияющий от своих побед. Теперь он оказывается лицом к лицу с самим злом, и к нему обращаются по новому званию. Тайная мечта внезапно начинает существовать, нездоровое притворство становится осязаемой реальностью. Он написал своей жене и отправил письмо, чтобы оно пришло до его приезда.