И пусть я все еще не осознала до конца произнесенные клятвы и витиеватые напутствия служителей храма, а при обращении ко мне «леди Вейсс» норовила отыскать взглядом эффектную красноволосую мать магистра, где-то глубоко в душе уже начало прорастать пока что смутное убеждение: все хорошо и правильно и идет своим чередом, как и должно.

Вход в «Золотую арфу» украшала широкая арка-тоннель из черных роз и веточек каррисы. Пока мы выбирались из роскошного экипажа, также убранного живыми цветами, музыканты играли арию «Черной луны». Мою любимую. Но откуда в их репертуаре взялась мелодия, рожденная в мирах Хаоса?

Обернулась и отыскала взглядом деда, он с хитрым видом нашептывал что-то бабуле на ушко. Заметил меня, подмигнул, мол, всегда пожалуйста, лапонька. Растроганная до глубины души, я едва удержала слезинки. Лертран взял мою руку и посмотрел с нежностью.

– Родная, ты счастлива?

И столько затаенного ожидания было в этом вопросе. Взгляд чуть мерцающих глаз утягивал куда-то на глубину неизведанного. Однако напряженность в позе магистра и поджатые губы выдавали тщательно скрытые от посторонних сомнения. Мне вдруг подумалось, что он в самом деле волнуется, переживает. Я так много говорила, что слишком рано, слишком пафосно, слишком внезапно… всего слишком. И совсем ни слова о том, как благодарна за наш общий праздник, за то, что Лертран настоял на своем и оказался прав.

– Счастлива настолько, насколько способно вместить и удержать мое сердце, – постаралась вложить в ответ все свои чувства.

Он понял правильно. Таинственная глубина на дне вытянутых зрачков вспыхнула, расцветая мириадами оттенков мрака, и я не могла, да и не хотела сопротивляться ее завораживающей магии. Сначала пропали все звуки, затем исчезли и окружающие – остались только я, любимый магистр и нечто новое между нами. Одна сокровенная тайна на двоих.

– Эй, Вейссы, про совесть не напоминаю – нету ее у вас, но не при всех же, – хлопнул по плечу друга младший лорд Рашшас, разрушая волшебство момента. – Здесь помимо меня еще как минимум четыре инкуба присутствует. И, лапонька, к слову, один из них – твой дед.

Я вздрогнула, проморгалась и с запозданием осознала, о чем толкует дядя. Залилась краской, сожалея о высокой прическе, не способной скрыть пылающие уши.

– Так, ради несвойственной мне гуманности к ближнему дам совет – не смотри в глаза василиску! Уяснила? Иначе свадьбу свою будешь помнить только по рассказам тех, кто на ней был… в отличие от тебя. Я не слишком прозрачно намекаю, нет?

– Не слишком, – усмехнулся Лертран. – И совет твой не гуманностью продиктован, а исключительной широтой эгоизма. – Потом магистр вдруг посерьезнел и непонятно к чему закончил: – Я контролирую, правда. Ясная голова нам всем еще понадобится.

– Рад это слышать, – продолжая улыбаться, кивнул дядя. Улыбаться-то он не переставал, а во взгляде что-то неуловимо изменилось. Повеяло затаенной угрозой и обещанием неприятностей.

Но тут на нас с неба посыпался дождь из мерцающих искр, из роз выпорхнули идеально лиловые бабочки, и все присутствующие разом ахнули. Я тоже запрокинула голову: там, среди облаков, из языков пламени расцветали две огромные буквы К и Л, а потом они слились в пылающее сердце.

Нас повели мимо золоченой лестницы и музыкантов в изумительно украшенный зал, где были накрыты столы. Вся немаленькая процессия организованно распределилась по отведенным местам, и очень быстро я потеряла счет времени. Гости радостно сыпали тостами вперемешку с жизненной мудростью, танцевали, шутили, смеялись. Их было так много, действительно много.