На выходе я столкнулась с Беляной, ожидавшей, пока княжна позавтракает. Она же и проводила меня, непозавтракавшую, обратно в покои Софьи. Прислуживала мне за столом, я же мрачно жевала и думала о том, что в распорядке дня тетушки наметились сбои.

Раз меня заперли, значит, никакого посещения церкви. И я даже не знаю, хорошо это или плохо.

Пока ела, терла виски, которые после разговора с князем сильно ломило. К концу завтрака голова так разболелась, что я решила немного полежать до приезда местного лекаря. Удивительно, но уснула мгновенно. Может, этот Вяземский не только колдун, но и вампир энергетический? Сама не поняла, как проспала все на свете. И приход врача, и деликатный осмотр…

Разбудила меня Татьяна. Потормошив за плечо, безапелляционно сказала:

— Хватит, моя голубка, нежиться в постели. С мужем будешь проводить так время. А сейчас вставай, приводи себя в порядок и поедем благодарить нашего создателя.

Приподнявшись на локтях, сонно кивнула, соглашаясь с последними ее словами, но только не с теми, что про времяпровождение с мужем.

Интересно, как ей удалось уболтать князя выпустить арестантку?

Пришлось вставать. Умывшись и пригладив выбившиеся из прически пряди, услышала голос наставницы:

— Вот, возьми. Этот цвет тебя освежает.

Вручив мне платок кремового шелка, окаймленный нежнейшим кружевом, Татьяна замерла, явно чего-то ожидая, но так ничего и не дождавшись, забрала шелковую прелесть обратно.

— Давай лучше я. Вижу, ты, моя голубка, никак не отойдешь от вчерашнего потрясения.

И от вчерашнего, и от сегодняшних.

Потрясная жизнь теперь у Маши Семеновой.

Быстро и ловко упаковав меня в платок, Татьяна удовлетворенно кивнула и повела за собой. Вскоре мы уже садились в коляску, запряженную парой лошадок темной масти. Точнее сказать не берусь, я в лошадях плохо разбираюсь и до вчерашнего дня видела их только в кино и городских парках.

Яркое солнце заставляло жмуриться и приятно грело лицо, а обилие цветов и зелени радовало глаз. На какое-то время я даже забыла о проблемах, любуясь красивым особняком князя и тихим садом, а после, когда коляска выехала за кованые ворота, почти пустынными мощеными улочками старой Москвы.

Вернее, Московии.

Воздух здесь не в пример тому, к которому привыкла, был пьяняще чистым. Легкий ветерок игриво трепал пряди у лица и так и норовил откинуть платок назад.

— Помолимся Многоликому и попросим, чтобы одарил тебя счастьем, а князя Воронцова к тебе любовью, — проговорила Татьяна, и ее лицо снова приняло мечтательное выражение.

Я лишь натянуто улыбнулась в ответ, совсем не желая счастья в виде любви незнакомого типа.

Да, интересного, да, симпатичного, но этого недостаточно, чтобы взять и выскочить за него замуж. Это как с разбегу сигануть в море с обрыва, не зная, выживешь или захлебнешься.

Я плаваю плохо, поэтому финал очевиден.

Широкая, уходящая в гору дорога привела нас на небольшую, запруженную людьми площадь. В этой части города, в отличие от тихой каштановой улицы, в конце которой облюбовал для себя дом князь, царило оживление. Детвора играла прямо на дорогах, время от времени сгоняемая в подворотни проносящимися экипажами. Яркие вывески над дверями лавок зазывали то к цирюльнику, то в магазин готовых шляпок. Бакалея, кожевник, башмачник, золотых и серебряных дел мастер… На глаза даже попалось одно злачное заведение с незамысловатым названием «Трактиръ». Если бы мне предоставили выбор, я бы лучше туда сходила нервы подлечила, а не на поклон к неизвестному божеству, допустившему переселение душ.