Я распустила волосы и принялась мылить и купать их. Давно ли сэр Генрих, будучи в походе, видел такую чистую девушку?

Мысли заставили невольно улыбнуться. Генри был симпатичен мне. Если бы какому другому паладину потребовалась моя помощь в исцелении раскола, я бы десять раз подумала, и не уверена, что согласилась бы… Но его серые глаза, улыбка, которой он улыбнулся мне на пороге библиотеки… Внутри воспламенилась искра интереса, а каков паладин в постели?

Щёки запылали от стыда, кожа сделалась слишком чувствительной от собственных прикосновений. Я поспешила выбираться из купели.

Из соседней комнаты донеслась возня. Альба что-то приказывала послушницам. Я завернулась в льняное полотно и вышла к женщинам. На постели настоятельницы лежало чудесное красное платье, с длинным подолом и открытыми плечами. Такие носили благородные леди на светских приёмах.

Откуда мне известно, что носили леди, если я не бывала на приёмах?

– Вытерлась? – кивнула Альба. – Примерь. И если не в пору, девушки быстренько подгонят.

Я нарядилась. Платье смотрелось великолепно. Грудь стояла, поднятая корсетом, как у принцесс на портретах. Талия на платье была немного широка, и две послушницы, раздев меня, принялись ушивать её.

– Откуда у вас такая прелесть? – спросила я у Альбы, когда на меня снова надели платье.

– Пожертвовала одна знатная дама, приняв обет монашества. Это было тридцать лет назад, но мода не меняется веками, а дорогие ткани способны служить десятилетиями.

– Соглашусь, – сказала я, едва сдерживая восторженную улыбку от прекрасного наряда.

– Давай уберём волосы наверх в причёску, так будет солиднее, – нахмурилась Альба, скручивая мои волосы в жгут. – У меня ещё где-то были чудесные алмазные заколки.

Я кивнула и улыбнулась, не находя, что сказать. Сердце радовалось, как у маленькой девочки перед праздником. Хотя какой праздник, с жизнью прощаться пора…

– Не грусти, ты ведь не в первый раз, – протянула Альба.

– По правде говоря, я не знаю, что должна делать… – призналась я.

– Тут совета я тебе не дам, я жрица, никогда не была с мужчиной. Ты тут знаешь лучше меня, – ответила настоятельница, закрепляя мне волосы алмазными заколками.

– Не уверена, что знаю… – тихо произнесла я.

Как же предательски дрожал голос!

– Не переживай, Трис, он сделает всё сам, – прикоснулась к плечу настоятельница. – Просто будь благосклонна.

– Хорошо…

Светлая Альба внимательно осмотрела меня в платье и поморщилась.

– Ещё не всё. Твои шрамы на шее… Воину Света будет неприятно их видеть, – настоятельница порылась в шкатулке с драгоценностями. – На, возьми колье. Давай, помогу застегнуть.

Широкое плетение легло мне на ключицы, закрыв на спине серые полосы шрамов от кровопускания.

– Повернись. Да, теперь хорошо. Иди, Триса. Он ждёт.

Опустив голову, я двинулась к двери.

– Триса, – окликнула Альба. – И верни, пожалуйста, потом платье и украшения.

– Хорошо, я верну.

Я взяла в руки свой шерстяной плащ и невольно поморщилась. Он пробыл у меня всего год, а выглядел уже как половая тряпка. Никак не сочетался с шикарным алым платьем и украшениями. Бесцветно-серый, из самой дешёвой шерсти, он был чуждой скорлупой для меня настоящей. Не знаю, кем я была прежде, но к одеждам привыкла дорогим и добротным.

Но делать нечего, накинула на плечи, покрыла голову капюшоном и двинулась во двор. Нужно успеть забежать к Идде за мазью.

– Мне сейчас лучше этим воспользоваться или позже? – прямо спросила я.

К чему смущения и стыд, если другого пути нет?

– Я не знаю, сколько будет длиться у вас… кхм… прелюдия, – краснея, как рябина на морозе, сказала Идда. – Думаю, лучше не рисковать и применить непосредственно перед… кхм вхождением. Вдруг у раненого процесс затянется, а действие мази на коже быстро выветривается. Ну, не беспокойся, Триса! Отпросишься по нужде, найдешь момент, – вкрадчиво договорила травница, перебирая пальцы.