Загремели стулья, и зашуршала сталь доспехов. Интересно, сэры рыцари знают, что тут хорошая слышимость? Я притаилась у шкафа, став невольной слушательницей.

– Итак, мы узнали, что раскол нельзя вылечить окончательно, – сказал Рэндеваль.

– Верно, – согласилась настоятельница. – Мана будет постоянно утекать. Вопрос с какой скоростью. Нужно дать трещине затянуться, а для этого необходим полный магический покой. Полное истощение маны для мага равнозначно смерти. Многие паладины, кто не соблюдал рекомендации, гибли.

– Нет способов побыстрее затянуть трещину? – вкрадчиво проговорил Генрих. – Меня ждёт дракон.

– Я повторю, может, кто-то не расслышал, – строго сказала Альба. – Кто не соблюдал рекомендации – гибли. И так как в наших землях нет сильного мага, способного вас исцелить, я могу посоветовать только лечение любовью. Ежедневное, многократное, пока трещина не уменьшится. Когда скорость утечки будет равна скорости восстановления, ваше состояние можно будет назвать стабильным.

– Что это за способ, хм… кто-то должен меня полюбить? – усмехнулся паладин. – Боюсь, это невозможно, чувства дело такое… интимное. Любить не прикажешь.

– Всё несколько проще, сэр Генрих, приземлённее, – отозвалась Альба.

– Вот как?

– В трактате сказано, любовный оргазм женщины вызывает вибрации, ведущие к исцелению хранилища. А также к увеличению его объема, разве вы не знали? Об этом ведь Первый маг Ристус писал…

Возникло некоторое молчание.

– Какой интересный способ, – процедил Рэндеваль. – Вот почему ты был так силён, племянник. …И то-то в последние годы сдал.

– Этот способ мне не подходит, я ещё семь лет должен носить траур, – произнёс паладин.

– Сочувствую, сэр Генрих, – сдавленно произнесла Альба.

– Ты теряешь ману со скоростью ветра, Генрих, – сказал Рэндеваль. – Если жизни паладина что-то угрожает, то на светские законы придётся забить. Я настаиваю.

– Это воля короля, – низким голосом произнёс паладин. – И моя тоже.

– Что скажет король, когда увидит твой светло-почивший труп?

– Я знаю, что сильно оскорблю нашу с ним дружбу, если нарушу траур. Это слишком личное.

– Арнос Великий! Генрих, я беспокоюсь за твою жизнь, ты должен согласиться! – повысил голос Рэндеваль. – Неведомое существо раскололо тебе хранилище, а ты предпочитаешь умереть в постели, не бороться, сдаться?!

– Откуда ты знаешь про существо, дядя?

– Ты постыдился признаться мне, что был на поляне не один? Я вернулся на утро и нашёл кучу следов. Ты боролся. Но с кем? Ты не говоришь…

Снова наступило молчание. Кто-то стучал пальцами по столу.

– Ладно, я согласен на ваш способ, настоятельница, – сказал паладин, нарушив тишину. Стук пальцев прекратился. – Найдите мне женщину.

– Ну вот, – хмыкнул Рэндеваль. – Даренфорсы не теряют хватку!

– Может, будут пожелания на счет девушки, сэр? Девственницу?

– Нет, с девой много мороки, – отозвался паладин.

Рэндеваль хохотнул.

Неотёсаные мужланы эти рыцари! Я представила, как загорелись щёки у настоятельницы от их слов.

– Пожелания будут. Пусть будет миловидная, – сказал Генри. – Худенькая и непременно рыжая.

– Сэр? – поперхнулась Альба. – Рыжая женщина большая редкость в наших краях! Может, блондинку?

– Нет. Я люблю рыжих… У каждого свои недостатки, – понизил голос паладин.

– Понятно, сэр Генрих. Мы постараемся…

– Пусть приходит вечером ко мне в “Свет Вейгарда”. И да, конечно, скажите ей, я хорошо заплачу.

Вновь загремели стулья и послышались удаляющиеся шаги. Я прижалась к полкам, размахивая кисточкой, в надежде, что на меня не обратят внимания.