Равда, к тому моменту, как я вышла из ванной, уже разложила на заправленной кровати, платье и нижние юбки. На громоздком трюмо в углу комнаты меня уже дожидались расчёски, заколки и шпильки.

И я, с одной стороны, была рада, что мне уже не нужно надевать одеяние послушницы, но, в то же время, мне не нравился цвет платья. Мне всегда казалось, что бледно-сиреневый цвет мне не идёт. Хоть мама и пытались мне доказать, что к моему цветотипу подходят все оттенки сиреневого цвета. И если с насыщенными оттенками сиреневого цвета я ещё была готова смириться, если одежда этого оттенка продавалась по большой скидке и модель мне подходила, то светло-сиреневый я никогда не надевала. А то платье, которое принесла горничная, было очень блеклым, как будто застиранным. Еще на нем было много бантиков, ленточек, стеклянных бусинок. И, конечно, я попыталась от него отказаться

- Нельзя, графиня Хартман прислала вам его в подарок, она обидится, если вы выйдете в одеянии монахини. – Поджав губы, возразила Равда.

- А я надену другой подарок графини, чёрное платье. – Платье, которое я надевала на свою свадьбу, мне нравилось намного больше.

- Оно траурное! - Чуть ли не выкрикнула Равда. - Надев его, вы оскорбите уже графа Хартман. Он подумает, что вы не рады его возвращению.

И я с тоской посмотрела на свое рясу, но горничная уже подошла ко мне с первой нижней юбкой, всего их было три. Потом она натянула на меня бледно-сиреневое платье и туго зашнуровала его за спиной. Слишком туго.

- Я дышать не могу, - пожаловалась я

- Это с непривычки, после вашей жизни в монастыре. Скоро привыкните. – Я, дыша учащенно и поверхностно, подошла к зеркалу: может, выгляжу я лучше, чем себя чувствую?

Но, нет. Платье сидело ужасно. Оно было тугим не только в затянутом лифе, оно, вообще, было мне мало. И длина его не доходила даже до щиколоток, даже рукава были коротки. Но Равда не дала мне времени возмущаться, она посадила меня на стул перед трюмо и начала расчёсывать мои волосы.

Учитывая то, что вчера я легла спать, не высушив волосы и не расчесавшись, ее работа, конечно, не была простой. Но и сложной была не настолько, чтобы так дергать мои волосы.

- Ай, больно! - Уже который раз возмутилась я.

- Ваши волосы в ужасном состоянии. – Скривив губы, произнесла моя личная горничная. - Даже гриву лошадей содержат в большем порядке.

Далее я терпела экзекуцию молча. Даже когда Равда слишком сильно стянула мне волосы на затылке и, закрутив их в болезненный узел, натыкала в него все шпильки, что лежали передо мной. А потом ещё не пожалела на меня всех многочисленных заколочек.

Мне казалось, что из-за этой прически я не смогу моргать и ходить буду с натянутой полуулыбкой. Как последний штрих, горничная поставила возле стула обувь и, сказав, что через двадцать минут я должна быть в обеденном зале, скрылась за дверью.

Мое отражение было ужасно, кошмарно. И чувствовала я себя также. Даже туфли оказались мне малы. Я подумала о тех туфлях, которые мне принесли вместе с платьем вчера, но они были черные, а когда платье бледно-сиреневое и не длинное, они смотреться не будут.

Я сняла с головы все ненужные заколки, но вид мой остался таким же унылым.

И я решилась пройти к графу Хартман, все-таки, он мой муж, пусть честно скажет, как я выгляжу.

Я с опаской выглядывала в проходной комнате Кларка, но как только убедилась, что его в ней нет, пробежала к нужной мне двери и постучала в нее.

Из глубины комнаты меня голосом графа пригласили войти, но я сначала просунула в комнату голову, а потом и сама вошла.