- Неужели я в своё время не научила тебя, что исторические факты в любой, особенно в неподходящий момент могут обрушиться на тебя самым актуальным делом?
- И что, твои сведения об оперном театре именно такого характера?
- Возможно.
В нескольких фразах Лавиния рассказала своему бывшему ученику о встрече с Карлом Оттоленги, и о появившемся у того даре вестника смерти. Джан-Марко насторожился:
- И последний, у кого он разглядел эту метку, был суперинтендант Кавальери?
- Да.
- Надо как-то обезопасить его!
- Как? Мы не знаем ни сроков, ни что именно случится. Бедняга может свалиться в канал или поперхнуться куском хлеба… Я дам ему амулет Лабрюйера, но даже это не ото всего защитит.
Торнабуони уважительно присвистнул: амулет Лабрюйера определял яды, закрывал обладателя щитом от механического и от магического нападения, позволял дышать под водой и в огне, а по стоимости равнялся примерно бюджету небольшого княжества.
- Так что бы ты хотела знать?
- Смотри: дож Марино Фальер был отстранён от должности в семьсот шестьдесят третьем, и в том же году случился первый пожар на месте театра. Однофамилец или потомок дожа был отстранён от выступлений, и в театре поселилось проклятие.
- Однофамилец или потомок? Ну да, всякое может быть. Это не самая частая фамилия, но и не такая уж редкая. Ты хочешь знать, что было между этими событиями?
- Да. В театре было ещё два пожара, и их даты нам известны. Наверняка происходило и ещё что-то, о чём просто не сочли нужным упомянуть в хрониках…
- Или мы с тобой не запомнили, - самокритично дополнил Джан-Марко.
- Или так, – согласилась госпожа Редфилд. – Посади кого-нибудь покопать в архивах, а я попытаю суперинтенданта. Можно, конечно, поискать и в дневниках…
Они переглянулись, вспомнили длинные и подробные записи, и вздохнули.
- Отложим это на крайний случай, - решил Торнабуони. – А пока давай, я открою тебе портал к «Ла Фениче».
Площадь перед театром насквозь продувалась ледяным влажным ветром.
Нищий в лохмотьях, издававших удивительное зловоние, сжимался в комок, пытаясь укрыться от пронизывающих порывов в пустующей нише.
- Эй, приятель, - окликнула его Лавиния. – Тебя тут сдует!
- Тебе-то что? – буркнул тот себе под нос.
- Держи, этого должно хватить на пару стаканов грога и ночлег, - она вложила ему в ладонь несколько монет.
Легко взбежав по ступеням, женщина скрылась за высокой входной дверью и не увидела, что нищий вскочил и недобро посмотрел ей вслед.
- А вам, синьора, что здесь понадобилось? – пробормотал он, свернул за угол здания театра и скрылся в тёмном проулке.
Синьор Кавальери нашёлся не сразу. Его только что, всего двадцать минут тому, видели с цветами в гримёрке премьерши, которая сегодня будет петь Золушку. Ах, нет, пятнадцать минут назад синьор суперинтендант проверял работу декораторов! И снова нет – вот сей момент он был в костюмерном цехе…
Наконец Лавинии это надоело, она поймала за рукав одного из капельдинеров и спросила:
- Что случилось? Что вы все носитесь, словно вас барабао*) покусал?
_________
*) Барабао - в фольклоре венецианцев злокозненное, проказливое существо, от которого нет никому покоя.
- А? – седой мужчина в бордовой куртке с позументами поднял на неё замученный взгляд. – Простите, синьора, сегодня такой день! Сама синьора Ригетти будет петь!
- Это хорошо или плохо?
- Ну-у… Я слушал её в «Лючии ди Ламермур», когда только поступил сюда на службу, тогда она пела божественно!
- И это было лет сто назад, - вздохнула Лавиния. – Понятно. Послушайте, синьор…
- Каррани, Джузеппе Каррани.