Будущее пугало Окару, и мрачные думы прямым ходом привели ее в контору найма. Там никого не волновало ее высокородное положение, лишь то, что она могла предложить. Коль пришла, значит нужна работа. Старика не впечатлило ни дорогое платье Окары, ни она сама.

Дедок, развалившийся за письменным столом, бросил безразличный взгляд на вошедшую девушку и продолжил ковырять кончиком пера в желтых гнилых зубах.

— Мне нужна работа,— прямо с порога высокомерно заявила девушка.

Мазнув по ней рассеянным взглядом, будто перед ним была обычная простолюдинка, управляющий почесал пузо и продолжил важное дело— ковыряние в зубах. Он не спешил подняться из-за стола и склониться перед гостьей в поклоне, он не заверял, что с ее приходом его жизнь стала светлее. Совсем неважно, насколько это соответствовало действительности, Окара привыкла к такому приветствию.

Шагнув к столу, она вознамерилась сообщить управляющему о своих высоких требованиях к нанимателям, но поперхнулась и прикрыла нос ладонью. От кислого запаха, витающего в воздухе вперемешку с затхлой сыростью, у нее противно сжался желудок. Съеденное на завтрак просилось наружу. На столе дедка стояла тарелка с курицей синюшного оттенка, а возле нее лежала горстка квашеной капусты. Другого не стоило ожидать от человека с низким статусом и никчемной должностью.

"Вот кто по доброй воле захочет находиться в таком убогом помещении более десяти минут?"— искренне недоумевала девушка, рассматривая давно не мытый пол. Стены в конторе по найму были не чище. Их “украшали” темно-серые разводы, словно кто-то давно решил вымыть стены, но передумал. Причем оттирали той же самой тряпкой, которой сначала мыли пол.

Невзрачные проеденные молью гобелены добавляли убогости конторе, но управляющего это, кажется, нисколько не смущало. Из мебели в комнате был один громоздкий деревянный стеллаж. На покрытых толстым слоем пыли полках лежали тряпки, железяки непонятного назначения, стопка пожелтевших бумаг, стояли два чугунка и стопка помятых медных чашек. На окнах серыми пятнами, словно паутина на чердаке, висели не первой свежести тряпки в "живописный" желтый горошек.

— Повтори, что ты там сказала?— закончив раскопки в зубах, поднял глаза управляющий.

"И с этим ужасно необразованным простолюдином мне придется общаться?!" — оторвавшись от горьких раздумий, возмутилась Окара.

— Я пришла к вам в поисках работы,— великодушно напомнила ему девушка и самоуверенно сообщила:— Умею играть на арфе, в совершенстве знаю несколько языков, могу организовать банкет для двухсот человек, обладаю хорошим вкусом и чувством стиля— могу стать незаменимой помощницей. В обмен на мои услуги работодатели должны выделить мне гостевые покои, обеспечить горничной, платить…

Девушка высоко оценивала себя. Она говорила, говорила и говорила, а поток ее требований не думал уменьшаться. Управляющий очень скоро устал слушать Окару, и на его лице отразилось уныние. Его отвлекли от любимого дела— бездельничества, что сильно испортило и без того никудышное настроение. На фразе "Цветы! Мне должны каждое утро приносить свежие цветы в комнату", он перебил девушку.

— В работный дом прислугой пойдете?— посмел предложить ей вредный старикашка.

— Кем?!— не поверила услышанному Окара. Не может быть, чтобы ей предлагали устроиться в бордель. Совсем очумел?

— Не смотри на меня так. Никто силой тебя не погонит туда,— выпрямился на стуле управляющий, и его цепкий взгляд задержался на ней. Щеки девушки пылали от возмущения.— В работном доме оплата приличная, и потому постоянная текучка. Поработали месячишко прислугой и на повышение идут ночными жрицами. Я многое в жизни повидал, но чтобы воркория отказала самому бессмертному— впервые. Оно того стоило?