Герман упал на колени, закрыл лицо руками и принялся выть и качаться вперёд-назад, как будто бормотал какую-то страшную молитву.

– Я не хочу больше!!! – рыдал он. – Я не хочу!!!

Шура поморщилась. Ей вдруг показалось, что перед ней не Герман, а огромный, отвратительный слизняк, мерзкий и жалкий. Она уже жалела, что когда-то связалась с ним и теперь не знала, как выставить его из дома.

Постояв ещё немного над ползающим по полу мужем, Шура переступила через него и направилась к двери. Впрочем, настоящим мужем он ей не был. Так, сожитель, не больше и не меньше.

Шура вдруг почувствовала досаду на себя: столько лет она потратила на это ничтожество, а ведь могла бы жить как самая настоящая королева. Если бы только Денис Матвеев не соскочил с её крючка… Эх, упустила она своё счастье! Просто так отдала какой-то там Ленке Петровой, чтоб им всем пусто было…

Увидев, что Шура уходит, Герман, рыдая, пополз вслед за ней:

– Куда ты? Ну, куда? Подожди! Шурка, помоги мне! Я без тебя не справлюсь, не выберусь!

– Ты что, дурак?! – она остановилась и попыталась освободить ногу, за которую он схватился обеими руками: – Отпусти! Мне на работу надо!

– А как же я? – продолжал ныть Герман.

– Я не знаю, что ты натворил, и почему они приехали именно к тебе! – покачала головой Шура. – И знать этого не хочу. Я сейчас иду на работу, мне нужно разнести почту и пенсию. А ты, пока меня не будет, собирай вещи и выметайся отсюда. Когда я вернусь, тебя здесь быть не должно. Ты понял, о чём я тебе говорю?

– Куда же я пойду? – слова Шуры привели Германа в чувство, и он поднялся на ноги. – Мы же с тобой муж и жена. У нас семья!

– Какая семья? – расхохоталась Шура. – Где, в каких документах записано, что мы семья? Ты мне, Слава Богу, никто! И сейчас я, как никогда, рада этому! Господи, какой я была дурой, когда просила тебя жениться на мне! Я ведь думала, что ты нормальный, нашла же в тебе что-то Сонька. А теперь понимаю, как она радовалась, когда развязалась с тобой. Теперь и я хочу сделать то же самое. Уходи и больше сюда не возвращайся! А иначе, ты меня знаешь. Я тебя или отравлю, или отыщу тех парней, которые заставили тебя рыть себе могилу. Пусть они тебя там закопают, а я, так и быть, принесу тебе туда цветочки. Хотя ты и этого не заслуживаешь!

Герман даже задохнулся от возмущения, но тут же снова взял себя в руки:

– Шурка, не руби с плеча. Мы же не чужие друг другу люди. Если хочешь, я хоть завтра женюсь на тебе. Только не начинай, а? Прости, я расклеился, не спорю. Но я просто очень сильно испугался…

Шура только отмахнулась от него:

– Я тебе всё сказала. Иди к своему дяде Боре, возвращайся к матери, живи, где хочешь, мне всё равно. Но видеть тебя я больше не желаю…

***

Шура обошла почти всю Зарю, раздавая старикам пенсию и, попутно, предлагая им различные товары, которые покупала в городе по дешёвке. Это могло быть что угодно: чай, печенье, конфеты, консервы, какая-то мелочёвка для дома. Цену на всё это Шура устанавливала свою, а разницу от продажи складывала в собственный карман, радуясь полученному доходу.

Пожилые люди охотно платили Шуре, по доброте душевной даже не догадываясь, что всё это могут купить намного дешевле, и попутно расспрашивали её о том, что делается в мире.

– Я-то почём знаю? – отмахивалась она от стариков: – Телевизор смотрите. Там в новостях каждый день что-нибудь рассказывают.

– Смотрим, смотрим, – кивали они в ответ. – Только там понять ничего невозможно. Одни говорят одно, другие – другое. А народ страдает…

– Вот то ж, – отмахивалась от стариков Шура. – Давайте, ставьте мне свой автограф, и я пойду.