- Не хочу! – увернулась от жадных губ и поцелуй пришелся в щеку, царапнув щетиной нежную кожу. – Пусти! – упиралась в плечи парня, не позволяя приблизить лицо.

Атака со стороны Елисея нервировала. Она еще не простила его за сказанные на балконе слова.

- Дурочка, - хохотнул Елисей, обхватив ладонью ее голову, удерживая на месте. – Чем больше ты сопротивляешься, тем больше меня заводишь, - и, придерживая одной рукой за спину, а второй за затылок, притянул к лицу. – Ты же все равно сдашься, Витка!

- М-м-м, - промычала в запечатавшие ее рот губы, но жалкие потуги сопротивления утонули в алчном поцелуе Елисея.

Языки встретились в неравном поединке: Вита не впускала его, выталкивая наружу, еще сильнее распаляя захватчика. Шумное дыхание на двоих, губы жаркие, влажные, сцепленные воедино; сопротивление, плавно перешедшее в подчинение; напор и сила, постепенно сходящий на нет. Виталина почувствовала, как горячая волна хлынула в рот, сладостная нега разлилась по телу, жар иголочками заколол по коже, затуманивая мозг. Но сквозь охватившее ее удовольствие, в голове пронеслась тревожная мысль: ему нельзя подчиняться! Он мошенник, похотливый горец, ревнивый собственник. Она резко вывернула шею и их уста разомкнулись.

- Сладкая вата – Вита, - страстным шепотом произнес в её шею Елисей, потирая спину девушки через одежду. – Хочу тебя до одури, Строптивая!

- Пусти, животное! – растопырив пальцы, уперлась ими в лицо Дамирова. – Только о сексе думаешь, плейбой!

- О сексе с тобой, Нагиева! О сексе с тобой! – ответил невнятно, лизнув раскрытую девичью ладонь.

Вита вырвалась, а Елисей уже и не держал, разжав пальцы. Оба шумно дышали, буравя взглядами. Капюшоны с головы спали, волосы всклочились от борьбы и на ветру.

- Видеть тебя не хочу больше! Ты просто самец орангутанга! – топнула ногой Вита, выбивая крошево льда из-под каблука, - и, развернувшись, припустила к подъезду.

- Придет время, и ты все равно будешь моей! Поняла? А если у тебя кто-то есть, то ему же хуже! Отобью любого, кто встанет между нами! – кричал Дамиров в спину убегающей Виталине до тех пор, пока она не скрылась за дверью.

На этот раз он всё испортил. Но сказанного не вернёшь. Елисей пообещал себе, что придет время и он реабилитируется. Главное, что он по-прежнему не безразличен ей. А её гордыню победит терпение и любовь.

7. Глава 7. Родители

Виталина, едва закрылась дверь в подъезд, прислонилась к ней и шумно задышала. Негодование боролось с самодовольством и Нагиева расплылась в улыбке. Она по-прежнему небезразлична Елисею! Он ее ревнует к воображаемым соперникам. И хотя Дамиров перегнул, потребовав отчет о личной жизни, поцелуй с ним был умопомрачительный. Даже лучше и слаще, чем тогда, в одиннадцатом классе.

Вита оттолкнулась от двери и пошла к лифту. Приложив пальцы к припухшим губам, смаковала ощущения, прокручивая в голове воспоминание о жарких и напористых губах Дамирова. А немного позже, забравшись в постель, вспоминала о его голосе с низким тембром, сильных руках, сжимающих ее тело, нежных пальцах, сплетающихся с ее, и томно вздыхала, беспокойно ворочаясь в постели. Аромат его туалетной воды пропитал ее волосы, став единым. Несмотря на то, что с отцом они пользовались одним брендом, от Елисея пахло иначе: юностью, энергией и… как не стыдно ей признаться: сексом. Кое-как заснув, Виталина видела сон, в котором она не убегала от Дамирова, а стремилась навстречу. Навстречу к мужчине в форме командира воздушного судна. Он сходил с трапа, такой красивый! И Вита бежала, не чувствуя под ногами земли, летела ветром, а когда приближалась, то лик рассеивался и взору представлялась пустота. Виталина проснулась в испуге, что потеряла Дамирова, и села в кровати. Каждый раз сны были разные, но финал один: они никак не могли обнять друг друга.