Он закусывает нижнюю губу и улыбается. Я как дура наблюдаю и хочу сама закусить его губу. Желание возникает внезапно и резко. Убираю руки за спину, чтобы ненароком это не повторить.

- Знакомая.

А как с ней трахаться, Ольшанский? Хорошо? А со мной как было?

- Оливкой вы ее так и не покормили. А она ждала.

Я украдкой следила за ними и ловила на себе жгучие взгляды Олега. Он так и не перестал смотреть за мной. От его взглядов становилось неуютно. Потому что я с другим мужчиной. Голая. А мышцы сводит от него. Мудака.

- Главное, что покормил тебя. Вкусно было? - провоцирует. Губы пылают. Он словно опять коснулся их и провел пальцем по границе. Облизываю и смотрю на Ольшанского.

Безумно хочется поцелуя. Короткого. Только касание. Легкое, но уверенное.

Даже привстала на носочки.

А потом вспомнила. Я стриптизерша, а он мой начальник. Он мой бывший любовник, а я простая девчонка из бара. У нас ничего общего и быть не может.

- Я больше люблю маслины.

И ты об этом должен был знать. Слова эти колят язык.

- Понял. В следующий раз будут маслины. У меня в кабинете.

- Что? - смотрю и не могу поверить. Его взгляд кажется сейчас очень тяжелым. Он давит на меня. Превращаюсь в щепку - сгорю, никто и не заметит.

Олег только улыбается. Скалится. Все-таки я вижу оскал. Улыбался он по-другому. Мягко и приятно.

Внутри закручивается ненависть, и начинает бить крупной дрожью. Он предлагает мне, стоп, приказывает, его тон приказной, подняться в следующий раз к нему в кабинет.

Злюсь. На него, на себя, на весь белый свет. Злость плещется в глазах. Олег видит это, потому что проникает глубоко в душу своими ореховыми глазами и пьет эту злобу. И она кажется ему вкусной. Как оливки, черт бы их побрал.

- Танцуешь ты кстати так себе, - нагло заявляет.

Отворачиваюсь. Дышу часто. Хочу вцепиться ему и выцарапать ореховые глаза. Чтобы уже и не смотрел ни на меня, ни на мой стриптиз.

- А почему тогда я чувствовала твои руки везде, хоть ты и не касался меня, м? - приближаюсь и говорю в губы. Меня скручивает и кидает в разные стороны. И чувства такие же. Перекатываются от запредельного возбуждения до лютой ненависти.

- А хочешь? Чтобы касался? - носом ведет вдоль щеки и опускается к шее. Прикрываю глаза и сдерживаю стон. Боже, его дыхание обжигает. И я уже чувствую его губы, но он не целует. И трясет всю. Сильно-сильно.

- Не больше, чем остальные.

Олег медленно прекращает свои действия, растягивает секунды. И смотрит уничтожительно. Держу удар. Потому что сама уничтожаю.

- Отдыхай, Нинель, - имя выделил, прокатил по языку. Было также вкусно?

- Всего хорошего, Олег Викторович, - отхожу на безопасное расстояние, пячусь к машине. Руки потряхивает, но я открываю дверь и быстро сажусь за руль. Олег наблюдает за мной. Никак не уходит. Я под его взглядом не могу сконцентрироваться.

Доезжаю до дома еле-еле. Глаза так и закрываются.

Дома тихо. Еще ведь раннее утро. Аленка сегодня ночь провела у Томки в соседней квартире.

Стучусь тихо в дверь. У нас есть свой шифр, чтобы точно знать, что в такое время чужой не зайдет.

- Привет, - Томка заспанная, зевает. Я повторяю за ней. Кто-то просыпается, а кто-то пришел с ночи. Мне необходимо поспать несколько часов, хотя бы до обеда, чтобы оставшийся день провести с Аленкой.

- Спят? - не терпится обнять дочь. Мой личный сорт героина. Он вызывает зависимость, но не вредит здоровью.

- Да. Аленка долго вчера засыпала. Переиграла, наверное. Она с Артемом шалаш строила на пол-комнаты. А тетя Тома потом пол-ночи его разбирала, - смеюсь. Эта маленькая хитрюшка заставит всех плясать вокруг нее. Только ты будешь делать это с радостью.