– О! Нет проблем, мадам! Ведь в хоре вы просто…

Тут я обнаружила, что он крепко держит меня за запястье и тащит куда-то в дальнюю комнату, откуда доносятся звуки клавесина. При этом герр Герстман неумолчно жужжал мне что-то в ухо, словно обезумевший шмель.

Я бросала беспомощные взгляды на Джейми, но тот только усмехнулся в ответ и прощальным жестом поднес к губам бокал, тут же вступив в беседу с месье Дюверни-младшим, сыном министра финансов.

Дом де ла Туров – если слово «дом» вообще пригодно для определения этого жилища – был освещен снаружи гирляндами ламп, протянутыми в саду и обрамлявшими террасу. Пока герр Герстман волок меня по коридорам, я видела, как снуют вокруг слуги, накрывающие стол к обеду, который должен был начаться чуть позже. В большинстве салонов, которые мы посещали, давались весьма скромные приемы, но у щедрой по натуре Луизы де ла Тур все было на широкую ногу.

Я познакомилась с принцессой неделей раньше, на другом приеме, и, увидев ее, была удивлена. Полненькая, довольно простоватая на вид, с круглым лицом и пухлым подбородком, бледно-голубыми глазами, напрочь лишенными ресниц, и маленькой мушкой в виде звездочки, которая мало соответствовала ее внешности.

«И эта дама умудрилась обворожить принца Карла, заставила его пренебречь общественными и моральными приличиями!» – думала я, приседая в глубоком реверансе.

Однако была в ней какая-то живость, шарм, к тому же природа наделила ее совершенно прелестным розовым ротиком – самой привлекательной и яркой чертой лица.

– Я очарована! – воскликнула она тогда, хватая меня за руку. – Очень рада наконец-то с вами познакомиться. Муж и отец без конца поют милорду Брох-Туараху такие дифирамбы, а о его очаровательной жене не сказали ни слова! Я совершенно счастлива видеть вас, моя дорогая миледи. Должна ли я называть вас Брох-Туарах или достаточно просто леди Туарах? Страшно трудно запомнить, но с одним словом как-нибудь справлюсь, даже если оно и такое странное. Кстати, это шотландская фамилия? Совершенно очаровательно!

Дословно Брох-Туарах означает «Башня, глядящая на север», но даже если б ей захотелось называть меня «леди, глядящая на север», я бы не возражала. Впрочем, она быстро оставила попытки запомнить это трудное для нее имя и стала называть меня просто «ma chere[19] Клэр».

Луиза собственной персоной находилась в музыкальном салоне среди певцов, она порхала от одного гостя к другому, болтала, смеялась. При виде меня простоватое ее личико озарилось радостью, и она побежала навстречу так быстро, насколько позволяли громоздкие юбки.

– Моя дорогая Клэр! – воскликнула она, безжалостно отрывая от меня герра Герстмана. – Вы как нельзя более вовремя! Идемте, поможете мне говорить с этим глупеньким английским ребенком!

«Глупеньким английским ребенком» на деле оказалась молоденькая, не старше пятнадцати, девушка с темными блестящими локонами и щеками, настолько раскрасневшимися от смущения, что они напомнили мне полыхающие маки. Именно по щекам я и узнала ее: это была та самая девушка, которую я заметила в дворцовом парке как раз перед столь расстроившим меня появлением Александра Рэндолла.

– Мадам Фрэзер – тоже англичанка, – объясняла Луиза девушке. – Скоро она заставит вас чувствовать себя здесь как дома. Бедняжка так стесняется, – заметила она мне, не переводя духа. – Побеседуйте с ней, уговорите спеть вместе с нами. Уверена, у нее восхитительный голосок. Ну-с, дети мои, веселитесь!

И через секунду она оказалась уже в другом конце зала, где принялась громко выражать восторг по поводу платья только что прибывшей гостьи; остановилась приласкать перекормленного юношу, сидевшего за клавесином, и, рассеянно наматывая его кудряшки на палец, вступила в беседу с герцогом де Кастеллоти.