Повернув голову, я уткнулась носом в его обнаженное плечо. Я крепко приникла к нему, а в уши медленно входили знакомые домашние шумы, вновь возвращая к жизни, которая была моей… Моей!

– Прости, – прошептала я. – Мне снилось… снилось, что…

Он похлопал меня по спине и полез под подушку за платком.

– Знаю. Ты назвала его имя.

Голос звучал печально.

Я снова уткнулась ему в плечо. От него пахло теплом, взъерошенными со сна волосами, и этот запах смешивался со слабым ароматом свежего постельного белья.

– Прости, – повторила я.

Он фыркнул, но на смех это походило мало.

– Сказать, что я ревную тебя к этому человеку, было бы ничего не сказать. Жутко ревную. Но возражать против того, чтобы он тебе снился или чтобы ты плакала из-за него, – тут я бессилен.

Палец нежно провел по мокрому следу у меня на щеке, потом Джейми промокнул его платком.

– Так ты не возражаешь?

Он криво улыбнулся в полумраке:

– Нет. Ты ведь его любила. Разве я могу обижаться на то, что ты его оплакиваешь? К тому же меня утешает одна мысль.

Он замолк. Я протянула руку и откинула взъерошенные рыжие волосы со лба.

– Какая же?

– Что в случае чего ты и меня тоже будешь оплакивать, – еле слышно произнес он.

Я вжалась лицом в его грудь, слова звучали приглушенно.

– Я не буду оплакивать тебя, потому что не придется. Не собираюсь терять тебя, слышишь?

Тут меня осенила одна мысль, и я подняла на него глаза.

– Ты ведь не думаешь, что я хочу вернуться? Не смей так думать только потому, что я иногда вспоминаю Фрэнка!

– Нет.

Он произнес это быстро и тихо и еще крепче сжал меня в объятиях.

– Нет, – повторил он еще тише. – Мы принадлежим друг другу, ты и я, и ничто на свете не в силах нас разлучить.

Он погладил меня по волосам.

– Помнишь, как я поклялся в день нашей свадьбы?

– Да, кажется. «Плоть от плоти моей, кровь от крови…»

– И я отдаю тебе свою плоть, чтобы мы могли стать единым целым, – закончил он. – Я собираюсь сдержать эту клятву, англичаночка! И ты тоже.

Он бережно повернул меня к себе лицом, ладонь с нежностью опустилась на слегка округлившийся живот.

– Кровь от крови, – прошептал он, – и плоть от плоти. Ты носишь меня в себе, англичаночка, и ты не можешь, не в силах оставить меня, что бы ни случилось. Ты моя, вся и навсегда, хочешь ты того или нет, хочешь ты меня или нет! Моя, и никуда я тебя не отпущу.

Я положила руку поверх его ладони и сжала.

– Да… – тихо пробормотала я. – И ты меня не оставишь тоже.

– Нет. – Он улыбнулся. – Поскольку уж придется держать эту клятву до конца, до самого последнего ее слова.

Он обнял меня, склонил голову и прошептал в самое ухо в темноте, я ощущала на лице его теплое дыхание:

– И мы будем вместе, пока не разлучит нас смерть!

– Кто этот странный маленький человечек? – с любопытством спросила я Джейми.

Человек, о котором шла речь, медленно прокладывал себе дорогу среди гостей, собравшихся в главном зале особняка де Роханов. Останавливался на секунду-другую, окидывал группу гостей критическим взглядом, затем или пожимал худенькими плечиками и шел дальше, или подходил к мужчине или даме, что-то подносил им к лицу и выпаливал какую-то команду. Чем бы он там ни занимался, но, похоже, действия его очень веселили публику.

Прежде чем Джейми успел ответить, человечек, низенький, худенький и морщинистый, в сером саржевом костюме, вдруг увидел нас, и лицо его просияло. Он накинулся на Джейми, как какая-нибудь маленькая хищная птичка кидается с высоты на крупного, но тем не менее испуганного кролика.

– Пойте! – скомандовал он.