Я захожу одна, неуверенно и медленно, почему-то не решаясь поднять опущенные в пол глаза. Хлопок за спиной заставляет дёрнуться – и меня волной накрывает шлейф терпкого мужского одеколона. Нет, не Семеныча. Запах принадлежит другому человеку.

– Это за тобой... – произносит главврач. Я поднимаю голову, смотрю на него. Как он довольно улыбается и кивает на мужчину, сидящего за большим столом по его правую руку. 

 Перевожу взгляд с диким чувством тревоги. И встречаюсь глазами с глубоким, серо-голубым взглядом, принадлежащим мужчине, чей запах и накрыл меня. Ему лет тридцать. Светлые волосы, прямой нос, бантик розовых губ, на них – лёгкая улыбка, от которой на щеках появляются небольшие ямочки... Их видно даже через небольшую и аккуратную щетину.

– Здравствуй, – здоровается он и смотрит так внимательно, как будто видит в первый раз. А потом тихо произносит: – Дана...

– Дана, – повторяю я, и это слово, это имя, сорвавшись с моих губ, теплым и ласковым потоком заполняет пространство вокруг!

 Меня охватывает странное чувство, хочется и смеяться, и плакать одновременно. Ведь я понимаю: Дана – мое имя! Мое! Я нашла его. Теперь знаю.

 Становится легче. Как камень с души сваливается. Теплый поток теперь разливается по телу. Ноги подкашиваются, и я чуть не падаю, мужчина успевает вскочить и поймать меня, а потом помогает присесть на стул рядом с собой. А я ловлю его запах, его взгляд. И руки у него такое крепкие, сильные, горячие...

– Вижу, свое имя ты узнала, – елейно произносит Семеныч. Перед ним на столе лежат документы, которые он сейчас убирает в коричневую папку и пододвигает ее светловолосому мужчине. Все это подмечаю боковым зрением, ведь мы с мужчиной продолжаем смотреть друг на друга. И оба с одинаковым интересом. Что-то знакомое есть в нем, но такое прозрачное, неуловимое...

 В груди колет. Сильно и опасно. Я его знаю! Но не узнаю.

Кто он?

Друг? 

Брат? 

Любимый???

Не чужой. Не недруг.

 Между нами искрит что-то, необъяснимое и напряжённое.

– Имя, да, узнала, – киваю я, не отводя взгляда от серо-голубых глаз, чьи зрачки слегка расширяются. И я вижу в них свое отражение. – А вот вас – нет... вы кто?

– Ты... – поправляет мужчина сипло, откашливается и, разрушая наш зрительный контакт, отвечает: – Я брат твоего мужа. Меня... зовут Руслан, брата – Роман.

 Хмурюсь. Мужские имена мне ничего не говорят. Совсем. Не было таких ощущений, какие появились от моего имени.

 И он сказал "брат мужа"?

 Значит, у меня есть муж?

 Безумие какое-то! Быть замужней и не помнить этого. Не помнить мужа и не помнить своих чувств к нему.

 Невольно смотрю на свою правую руку... Там могло быть когда-то кольцо? Не понимаю свою эмоциональную реакцию. Не чувствую ответа.

– А почему мой муж сам не пришел? – интересуюсь я с недоумением.

 Семеныч переглядывается с мужчиной, в его лице подобный вопрос.

 Руслан теребит браслет золотых часов на запястье, а я смотрю на его руки – все мышцы напряжены. И только сейчас, поднимая взгляд выше, обращаю внимание, что на мужчине кипельно-белая футболка, обтягивающая его торс. Широкие плечи, широкая грудь...

– Поверь, – произносит он, – брат бы очень хотел быть сейчас здесь. Но не смог.

– Почему?

– Он... В больнице, – отвечает Руслан. Ему неприятно и даже больно. Чувствую его эмоции, так явно, так сильно. Переживает.

– Что-то случилось? – спрашиваю я почти шепотом.

– Все в порядке, – качает головой Руслан. Я хочу спросить ещё что-то, но Семеныч вдруг резко поднимается со словами:

– Что ж, Дана, пора собираться. Не вижу причин держать тебя тут.