В пятницу, постный день, когда на завтрак подали оладьи с соленой рыбой и жаренные тончайшими ломтиками овощи, Брюне захотелось снова поиграть в «подстрели зайца».

- После постного угощения меня так и тянет на зайчатинку! – пошутила она, отправляя меня к стене, а сама разминала плечо, готовясь бросать мяч.

- Только не бросай слишком сильно, - попросила я ее. – В прошлый раз ты меня чуть не убила – до сих пор синяк на плече.

- Это тряпичным мячом? – расхохоталась Брюна. – Не смеши! Неженка!

Она играла с особым азартом, и вскоре я чувствовала себя настоящим зайцем, на которого начата охота. Мяч летел в меня, подобно камню, и всякий раз сердце у меня трусливо замирало. Трижды мне удалось увернуться, дважды попало в плечо, а потом Брюна превзошла саму себя. Мяч полетел почти прямо, рассекая воздух, и я дернулась в сторону, потому что еще секунда – и я получила бы удар в лицо. Я неловко ступила на камень, подвернула ногу и упала, больно ударившись коленом.

- Ну что же ты такая неловкая! – завопила Брюна. – Бросай мяч скорее!

Я слышала ее вопли как издалека – все сознание заполнила острая боль. Нога онемела, и я поняла, что не смогу даже встать, и продолжала сидеть, схватившись за ушибленное колено.

- Ну же! – крикнула Брюна обиженно и вдруг замолчала.

Солнце светило мне в лицо, но кто-то заслонил его свет.

- Дай посмотреть, - услышала я голос Тевиша Мастини, а потом он обнял меня за плечи одной рукой, а другой взял за щиколотку.

- Не надо… - забормотала я, - совсем не больно, милорд…

- И поэтому ты плачешь, - сказал он. – Покажи колено.

Боль отступила, когда я увидела, как смуглая крепкая рука поднимает подол моего платья, открывая лодыжку, а потом и колено. Чулок был порван и заляпан кровью.

- Какая неловкость, - сказал дракон и потянул за кончик мою подвязку, распуская узел.

Мне показалось, что небо и земля перевернулись местами. Грудь сдавило, и дышать стало нечем. Я попыталась опустить подол платья, но дракон легко оттолкнул мою руку.

- Отец, что там? – крикнула Брюна, подбегая.

- Мелхола поранилась, - сказал он очень спокойно, как будто его ладонь не касалась сейчас моей ноги повыше колена. – Сходи за лекарем.

- Сейчас! – Брюна умчалась – только замелькали крашеные подошвы на туфлях.

- Не надо лекаря, не беспокойтесь, милорд! - взмолилась я, чувствуя, как небо и земля опять меняются местами, потому что узел подвязки был распущен, и дракон скользнул ладонью выше.

- Я сниму с тебя чулок, - сказал он приглушенно, и я как наяву услышала рокот прибоя. – Только не бойся. А то еще на помощь звать начнешь.

- Не боюсь, - ответила я и облизнула пересохшие губы. – Но лучше…

- Лучше, если ты немного помолчишь, - велел он и потянул за край моего чулка.

7. 7. О чем мечтают драконы

- Куда ты там уставился, Тевиш? – ворчала леди Фредегонда, сидя в креслице на стене замка и наслаждаясь весенним солнцем. – Ты размечтался, что ли? Совсем не слушаешь! А ведь я – твоя мать! Имей уважение к матери!

- Брюна играет в мяч, - ответил Тевиш.

Он поставил локти на каменный парапет стены и смотрел вниз, откуда доносились звонкие и веселые девичьи голоса.

- Прямо уж и на нее ты и любуешься, - съязвила мать.

- Не выдумывай, чего нет.

- Я – выдумываю? Мне интересно, когда ты научился так искусно лгать матери!

Тевиш предпочел не услышать этого. Потому что он и в самом деле лгал. Он смотрел вовсе не на дочь, которая носилась, швыряя мячом. Его больше интересовал кое-кто другой. Кто-то, кто стоял у стены, неловко уворачиваясь от бросков Брюны.

Мелхола ферх Эйрем… Мелхола… Даже само имя ее звучало, как звон ручья. Это гораздо красивее, чем Брук. В этих краях ее назвали бы Брук – «ручей». Это коротко, глухо, совсем не похоже на песню. А ее имя можно было петь. Или молиться им. Или произносить его, когда страсть достигает пика… Тогда оно должно звучать особенно сладко. И чувствоваться, как мед на языке.