- Что ты собрался с ней делать? – спросила мать и как будто поймала во время кражи.

- С кем? – притворился непонимающим Тевиш.

- С Мелхолой, конечно же. Ведь ее так зовут? Глупое имя, все время выпадает из памяти.

- А что я должен с ней сделать? – Тевиш наклонился, разглядывая черноволосую макушку. Волосы блестящие, как шелк. Обычно Мелхола заплетала косу, но сейчас коса расплелась, и шелковистые даже на вид пряди стекали на плечи и спину. В них так и хотелось зарыться рукой, спутать, намотать на пальцы, потянуть на себя, чтобы увидеть запрокинутое лицо, глаза – серые, как море зимой, розовые губы…

- Тебе сколько лет, чтобы я тебе это объясняла?! – возмутилась мать. – С Ундисой ты у меня советов не спрашиваешь!

Тевишу стало смешно. И грустно. Раньше он не грустил весной. Раньше он, вообще, не обращал внимания, что там – весна, лето или промозглая осень.

- Ты порой такую ерунду болтаешь, - сказал он матери, - что кажется, и в самом деле с ума сошла.

- Проявляй уважение!.. – привычно обиделась она, но дракон слушал ее вполуха.

Мелхола увернулась от мяча, брошенного Брюной – шелковые волосы скользнули по спине блестящим покрывалом, тоненькая талия изогнулась. Тевиш стиснул зубы, призывая себя к благоразумию, но легче от призывов не стало. Это было сродни болезни, наваждению. Небеса жестоко шутят порой.

- …даже не знаю, когда это началось… - выговаривала ему мать.

Когда началось? Он точно знал, когда это началось. В тот самый миг, когда дурак Уилмор распахнул перед ним двери, желая похвастаться своим сокровищем.

Провидица! – говорил он.

Предсказывает будущее, как будто читает по книге!

Тевиш ждал увидеть полоумную старуху, а вместо этого ему навстречу поднялась богиня. Прикрытая лишь собственными волосами, с телом белым, как перламутровая раковина. Серые глаза - отчаянные, дерзкие. Серые и глубокие, как море. Она хотела умереть. И напропалую врала ему, чтобы он взбесился и прикончил ее там же. Хочет ли она умереть сейчас?

- …зачем было тащить сюда нищую девчонку? – вторгся в сознание недовольный голос матери. – Отправил бы ее в монастырь, замуж бы выдал… Зачем она здесь?

- Ей надо прийти в себя. С ней обращались, как с вещью. Невозможно требовать, чтобы она разом обо всем позабыла. Мне жаль ее.

- Дракону – жаль? Даже не смешно.

- Мать, когда я ее нашел, она сидела на цепи. Уилмор держал ее в башне, чтобы не сбежала - прикованную и совершенно голую.

- Да неужели! – изумилась леди Фредегонда, но взгляд ее светлых глаз стал еще пристальнее, только Тевиш этого не заметил.

- Она хотела умереть. Пыталась вывести меня, чтобы я ее убил. Сказала, что станет причиной моей гибели.

- Что?! – мать сорвалась на визг. – Ее выпороть за это мало! Неблагодарная девчонка!

- Ты всерьез считаешь, что она способна меня погубить? – усмехнулся Тевиш. – Ты точно не сошла с ума? – он даже оглянулся на мать.

Она смотрела сурово, светлые глаза были, как льдинки.

- Человеку не под силу погубить дракона, - сказала она.

- Тогда будь спокойна.

- Но женщина – не человек, - добавила она многозначительно.

- Я – не мой отец, - ответил Тевиш и опять посмотрел вниз.

- Конечно, куда тебе до того чудовища, - фыркнула леди Фредегонда.

Она выжидательно замолчала, но сын не захотел отвечать. Подождав сколько-то, леди Фредегонда опять завела разговор:

- Мелхола ведь всё ещё девушка, - сказала она. – Несмотря на плен. Ведь так? Ты не ошибся?

- Так. Не ошибся.

Конечно, девушка. Разве драконья кровь может не почуять девственницу? Тевиш еле сдержал улыбку. Особенно – эту. От нее так и веяло солнечным жаром. Сильнее, чем от золота. Драконов греют девственницы и золото. Холодная драконья кровь жаждет чужого тепла. Но за такой человеческий огонь можно было без сожаления отдать всё золото мира. Чтобы хоть раз им погреться.