Глаза у Брюны так и загорелись.

- Рассказывай! – тут же потребовала она.

- Вечером, - поставила я условие. – Такие сказки надо рассказывать ночью, при свече…

- Ночью и при свече рассказывают только любовные сказки, - раздался веселый голос рядом с нами.

Мы с дочерью дракона одновременно обернулись и увидели Ульпина Лестраля. Он подошел к нам неслышно, в небрежно наброшенной на одно плечо куртке, без головного убора, так что черные кудри живописно развевались по ветру.

- Вообще-то, подслушивать – недостойно благородного господина, - сказала Брюна с насмешкой.

- Так я – не благородный господин, леди Брюна, если помните, - ничуть не обидевшись ответил красавчик, с интересом поглядывая на меня. – Леди Мелхола, наверное, волшебница, если так быстро расположила к себе вас и леди Фредегонду.

- Все очень добры ко мне, - заверила я его, - как и леди Ундиса.

- Особенно леди Ундиса, - сказала Брюна басом и прыснула.

Ульпин мазнул по ней взглядом и снова посмотрел на меня.

- Как управляющий, я предлагаю вам любую помощь, - сказал он очень любезно и даже поклонился. – Вдруг что-то понадобится – вспомните обо мне. Я буду рад услужить вам.

- Если что-то понадобится леди Мелхоле, она обратится ко мне, - сладко ответила Брюна. – Или к моему отцу, он ей точно не откажет.

Я испытала жгучее желание дернуть Брюну за волосы, чтобы не болтала глупостей, но и ёжику было бы понятно, что в этом замке идет тайная, но от этого не менее кровопролитная война, и что в этой войне мне отведена роль пешки, которой при первом удобном случае пожертвуют без сожаления. Хоть и Брюна, а уж леди Фредегонда – и подавно.

- Не думаю, что милорду Тевишу следует надоедать просьбами, - сказала я спокойно. – Я благодарна вам, господин Лестраль, и обязательно к вам обращусь, если буду испытывать в чем-то недостаток.

- Я обязательно помогу вам, даже если вы будете испытывать недостаток в сказках, - пошутил он. – Особенно тех, которые рассказывают ночью и при свечах.

- Со сказками я вполне разберусь сама, - вернула я ему шутку.

Когда управляющий удалился, Брюна поспешила меня предупредить:

- Не вздумай доверять ему. Он – брат гадюки Ундисы, отец зря держит их в замке.

- Уверена, что милорд знает, что делает, - я опять обернулась к морю. – Как бы они тебе не нравились, но кто-то должен присматривать за слугами и следить за кухней, прачечной и конюшней.

Брюна недовольно фыркнула, но на этом обсуждение управляющего и конкубины герцога закончилось.

Мы посетили вечернюю службу, и Брюна отчаянно зевала, то и дело роняя голову на грудь. Леди Фредегонда пару раз ущипнула внучку, но это мало помогало.

Что касается меня – я тоже не была любительницей церковных служб, и когда жила в монастыре, так же, как Брюна, засыпала под бормотание священника. Но после шести лет плена для меня и церковные песнопения были самой сладкой музыкой. Потому что это было возвращением к настоящей жизни.

Я молилась с особым усердием, с жадностью впитывая в себя звуки органа, пламя свечей, краски витражей и запах воска и ладана, и все это казалось мне чудесным. По-настоящему волшебным. Как и море, вторившее пению хористов приглушенным рокотом.

- Теперь я вижу, что ты – настоящая монашка, - сказала леди Фредегонда, когда мы по окончании службы шли из замковой церкви к женским покоям. – Вот бы Брюне хоть немного такого молитвенного рвения. О чем ты просила?

- Ни о чем, - честно призналась я. – Благодарила небеса за то, что направляют меня и посылают мне навстречу добрых людей.

Леди Фредегонда хмыкнула: