Одна из жемчужин все-таки закатилась между камнями. Девушки пищали, пытаясь ее достать, Брюна распекала их за неловкость, и я не сразу услышала голос дракона, а когда услышала – не сразу поняла.
- Мелхола, - позвал герцог. – Подойди.
Стало тихо, и даже Брюна обернулась.
Я встала с лавки, чувствуя себя куклой, которую бродячий менестрель дергает за веревочки, заставляя танцевать на потеху зрителям.
- Подойди, - повторил дракон.
- Поскорее, - сказала леди Фредегонда ворчливо, - не заставляй моего сына ждать.
Всего несколько шагов между нами – но они показались мне такими же длинными и трудными, как шесть лет плена. Но всё когда-то заканчивается, и вот я уже стояла перед драконом, опустив глаза.
- Протяни руку, - сказал он.
- Что? – переспросила я, удивленно.
Наверное, ему надоело ждать, потому что он взял меня за руку сам, заставляя развернуть ладонь, и положил в нее горсть жемчужин. Розовых. Я никогда не видела такого чуда – розового жемчуга.
- О! У нее красивее! – завопила Брюна, забыв о жемчужине, закатившейся между камнями, и подбегая к нам.
Она жадно уставилась на мою ладонь, и я тоже не могла оторвать взгляда от этих прекрасных морских камней. Дракон все еще держал меня за руку, и это прикосновение было таким же невероятным, как сокровища, владелицей которых я так неожиданно оказалась.
Но правда ли это? Я ли его владелица?..
Я подняла голову, пересилив страх и смущение, чтобы спросить у дракона, что всё это значит, но он вдруг наклонился и поцеловал меня в щеку – как до этого леди Фредегонду и Брюну.
Наверное, я вздрогнула, потому что жемчуг вдруг посыпался из моей руки и покатился по полу.
- Ловите! Ловите! – завопила Брюна, ставя ногу на пути жемчужин и пытаясь их остановить. – Папа! Я тоже хочу розовый жемчуг! Почему ты подарил его ей, а не мне?!
Дракон отпустил мою руку, и мне стало жарко и холодно одновременно. В ладони оставались несколько жемчужин, и я сжала пальцы. Камешки были гладкими и тяжелыми, и держать их было одно удовольствие. Я подумала, что вряд ли Брюна позволит мне оставить их у себя. Она была обижена, по-настоящему обижена – и наступала на отца, уже выпячивая нижнюю губу и жалостливо поднимая брови, готовясь заплакать и применить самое опасное оружие - слёзы. Потому что какой отец потерпит слёзы единственной дочери?..
- Я – твоя дочь, - сказала Брюна плаксиво, - и у меня должно быть всё самое лучшее… Ты сам говорил!..
Служанки ползали на коленях, подбирая жемчужные зерна, а я смотрела на дракона. Он поманил Брюну пальцем, и когда она подошла, взял ее за шею притягивая к себе. Дракон что-то долго шептал дочери на ухо, а потом отпустил. Брюна вздохнула и с сожалением сказала:
- Отдайте ей розовый жемчуг…
- Где Ундиса? – спросил герцог у матери, разом потеряв интерес и ко мне, и к дочери.
- Наверное, пошла присмотреть за прачками, - невозмутимо ответила леди Фредегонда.
Дракон кивнул и пошел к выходу – торопливо, потирая ладони.
- Идем, - громко позвала меня Брюна. – Я дам тебе шкатулку. Она из красного дерева, с оленем, сложишь туда жемчуг, - и она ринулась за отцом, который уже скрылся в коридоре.
Я догнала дочь дракона на лестнице, когда она кралась по ступеням, высовывая голову в окна.
- Ты очень добра, - сказала я девушке, - но мне не нужны ни жемчуг, ни шкатулка, оставь все себе.
Она шикнула, чтобы я замолчала, и вытянула шею, глядя куда-то вниз. Я проследила ее взгляд и увидела Ундису. Она стояла, скрестив руки на груди, и наблюдала, как прачки разворачивают белье, развешивая его на веревках, натянутых через двор. Одна из простыней показалась конкубине грязной, и она решительно ткнула пальцем на корзину. Простыня тут же была снята и положена в корзину, а провинившаяся служанка подошла к Ундисе, покаянно опустив голову.