Я следила, как он прошелся по комнате, заметил на туалетном столике деревянный гребень, который принесла мне Дженни, поднял его, повертел, потом положил обратно.

- Говоришь, все были добры с тобой? – спросил он, поворачиваясь ко мне.

Он скрестил на груди руки, и рубашка натянулась на выпуклых мускулах повыше локтя. Казалось, еще немного – и крепкое полотно порвется под напором плоти.

- Очень, - ответила я.

- Это хорошо, - он медленно кивнул. – Я вошел, а ты в одной рубашке. Не хочешь надеть халат?

Халат? Как будто он у меня есть. Я мотнула головой:

- Милорд видел меня и без халата, и без рубашки. Прикрываться от вас было бы излишней скромностью с моей стороны.

- Да, возможно, - он снова кивнул, словно я говорила невероятно разумные вещи. – Меня не будет в субботу и до вечера воскресенья. Если тебе что-то не понравится, скажешь матери. Я велел ей присматривать за тобой.

- Вы уезжаете? – неосторожно спросила я. Неосторожно – потому что какое я имела право расспрашивать дракона? Сейчас он рассмеется мне в лицо и скажет, что я лезу не в свое дело…

- Уезжаю, - сказал он, и я опять сравнила его голос с рокотом прибоя. – Но это ненадолго.

Та же приглушенная сила, тот же страх и замирание сердца перед суровой силой стихии…

«Почему вы поцеловали меня?», - хотелось спросить мне, но я спросила совсем другое.

- Почему вы скрыли правду? Почему сказали, что я – дочь вашего друга?

- Скрыл, - признал он и прошел к окну, посмотрев на море. – И от тебя потребую того же. Я хочу, чтобы ты молчала о своем даре и никому не предсказывала будущего.

- А вам?

- И мне, - дракон закрыл окно ставнями. – Ложись спать и ничего больше не бойся.

Он вышел из моей спальни, а я села на краешек постели. Сердце стучало, вырываясь из груди, и только теперь я поняла, как боялась.

Не бойся. Дракон сказал мне – не бойся.

Я не выдержала и засмеялась. Было странно смеяться одной в комнате, но я никак не могла остановиться – хохотала и хохотала, пока из глаз не брызнули слезы, и смех не сменился рыданиями. Я уткнулась лицом в ладони и плакала так долго, что веки припухли. Но на душе стало легче, я задула свечу, забралась в постель, укрывшись одеялом до ушей, согрелась и вскоре заснула. Заснула крепко и безмятежно, как не спала последние шесть лет.

Утром я проснулась оттого, что кто-то расхаживал по моей комнате, и что-то звенело и стукало.

Вскочив рывком, я сразу понапридумывала разных страхов – от захвата драконьего замка людьми лорда Уилмора до покушения на мою честь самого дракона. Но это была Брюна.

Дочь дракона в утреннем бледно-желтом платье раздраженно мерила шагами ковер, а ее горничная выкладывала на мой туалетный столик коробочки с румянами и шпильками, стеклянные пузырьки и глиняные крохотные амфоры с благовониями.

Заметив, что я проснулась, Брюна скорчила гримаску – презрительно выпятила нижнюю губу.

- Отец попросил, чтобы я подарила тебе гребни и всё, что нужно благородной девице, - объявила она. – Вот, пользуйся моей добротой, нищенка.

Я посмотрела на блестящую гору дамских штучек, уже высившуюся перед зеркалом, и подумала, что вряд ли дракон просил. Сомнительно, чтобы леди Брюна уступила просьбе. А вот приказу…

- Вы очень добры, миледи Брюна, - сказала я, выбираясь из постели. – Но можно ли и мне попросить вас? Не врываться в комнату, пока я сплю.

- Вообще-то, это – замок моего отца, - напомнила дракайна. – А если не хочешь, чтобы к тебе заходили – надо запираться изнутри. Вот крючок, если что.

Запираться. Я и забыла, что можно запираться изнутри.