– Тем более есть данные на то, что он вернется сюда, так как знает, что Леви Канцер уже не может помешать ему. Сегодня утром безумный старик покончил свою жизнь под вагоном электрической дороги.

Эта новость вызвала крик удивления со стороны Роберта, и он принялся поспешно, но вместе с тем подробно рассказывать все, что случилось с ним прошлой ночью.

Пинкертон и Мориссон внимательно слушали, время от времени прерывая рассказ возгласами удивления.

– Нет никакого сомнения, что этот Нед Краузе вернется в лачугу Канцера, чтобы еще раз обшарить все щели и углы в поисках спрятанных денег, – заявил Пинкертон, когда Роберт закончил свой рассказ. – Хорошо, что он еще не вернулся. Если бы он пришел раньше нас и нашел тебя, дорогой Роберт, еще живым, то, без сомнения, тебе пришлось бы плохо. Но теперь мы должны ждать его с минуты на минуту.

В это мгновение со двора послышались приближающиеся шаги.

Пинкертон поспешно погасил свечку и сказал:

– Лежи тихо, Роберт! Мы придем к тебе на помощь.

При этом он схватил Мориссона за руку, потащил его за собой в прихожую и скрылся с ним вместе через маленькую боковую дверь.

Нед Краузе, рыжий великан, вошел, грузно ступая тяжелыми сапогами. Видно было, что он явился сильно навеселе. Бормоча что-то себе под нос, он, спотыкаясь, вышел на середину комнаты, зажег спичку и оглянулся. Взор его остановился на лежавшем на полу стуле с перерезанными веревками.

– Ну-с, теперь я здесь хозяин, – проговорил он. – Посмотрим-ка, успел ли старый Канцер перед смертью убрать тело этого проклятого сыщика или же предоставил это удовольствие мне.

«Ей-богу, – продолжал он про себя, – кажется, старый хрен действительно убрал его».

– С добрым утром, Нед Краузе, – донесся в эту минуту звонкий голос с соломенного матраца в углу комнаты. – Ты, кажется, глотнул лишнего, братец мой.

Спичка вывалилась из рук великана, но он в ту же минуту чиркнул другой, зажег огарок и на секунду, как остолбенелый, уставился на молодого сыщика, который, по-видимому, лежал очень удобно на своем ложе и смотрел на него с веселой улыбкой.

Наконец Нед разразился громким раскатистым смехом.

– Вот это мило. Каков молодец! Лежит себе тут как бревно и встречает меня как ни в чем не бывало. Ну, погоди, теперь уж я окончательно расправлюсь с тобой, красавец ты мой. Пора тебе и честь знать.

Роберт только рассмеялся:

– Неужели? Мне кажется, ты чуть-чуть ошибаешься. Помнишь, дорогой мой Нед, наше вчерашнее пари?

Великан даже смутился:

– Помню. Ты говорил, что Пинкертон поймает меня не позже как через три дня.

– Да, а кроме того, ты предложил мне двадцать долларов в заклад того, что Канцер зарежет меня, если найдет меня здесь. Однако ж Канцер был здесь, а зарезать меня не зарезал. Так что, пожалуйста, дай-ка мне эти двадцать долларов, а потом не вернешь ли мне, кстати, и два моих револьвера и мой электрический фонарик? Все равно они тебе теперь ни к чему, так как в Синг-Синге в таких вещах нет решительно никакой надобности.

Нед Краузе стоял совершенно обескураженный. Он понять не мог, как этот безоружный, да вдобавок еще совершенно не оправившийся человек, мог говорить с ним с такой смелостью.

– Ты, кажется, тоже с ума сошел, – заревел он. – У тебя в голове также не хватает винтика, как и у покойного Канцера.

– Ошибаешься, голубчик, – раздался вдруг громовой голос. – Мой помощник, Роберт Руланд, так же здоров, как и ты.

Рыжий с проклятием повернулся к двери и увидел стоявшего на пороге Ната Пинкертона. Он так и отскочил.

– Что ты хочешь? Кто ты такой? – невольно воскликнул он.