Если место, в котором я сейчас нахожусь — Ад, то я разочарована обстановкой. Где все эти котлы, черти? Где Высший суд, на котором мне должны были задавать вопросы, касаемые жизни. Где взвешивание моих добрых и злых дел?

— Барышня, я травяной отвар принесла, – тихий голос Марфы вырвал меня из воспоминаний. Я посмотрела на свои забинтованные руки. Чужие руки. Тонкие, молодые, хоть и покрытые корками, начавшими формироваться на полосах ожогов. Но молодые!

Как такое возможно? Почему я здесь, в этом теле, в этом странном доме?

«Спокойно! У тебя есть знания. Ты знаешь, как работает регенерация кожи, знаешь свойства трав. Надо только...», – сказала я себе и поняла, что женщина надо мной так и стоит с кружкой в руке.

— Марфа, – мой голос окреп за эти дни. – Принеси мне, пожалуйста, бумагу и ручку. И расскажи, какие травы растут у вас. Я понимала уже, что я не дома, что я вообще не в двадцать первом веке.

— Ручку? – женщина свела брови. – Когда встанете на ноги, будет вам и ручка, и ножка, - она говорила со мной, как с ребёнком, вздумавшим просить что-то запретное или вовсе не добываемое, из разряда “принеси то, не знаю что”.

-------
Друзья, спасибо за поддержку на старте книги. Ну, и, как всегда, интересно узнать, что вы о ней думаете!
Ваша Марьяна!

2. Глава 2

Комната постепенно проступала из полумрака, словно старая фотография, проявляющаяся в растворе. Через какое-то время я могла полноценно рассмотреть высокие потолки с лепниной, хранящей следы былого великолепия, тяжелые бархатные портьеры цвета спелой сливы, приглушающие дневной свет.

Массивная кровать красного дерева с витыми столбиками, на которой я лежала, занимала центральное место. Справа от неё туалетный столик с помутневшим зеркалом, завешенным тонкой тканью. Слева – камин с мраморной облицовкой, сейчас холодный и пустой. В углу комнаты примостился старинный секретер. Его откидная крышка была слегка приоткрыта, обнажая множество маленьких ящичков.

На стенах, обитых выцветшим шёлком, висели потемневшие от времени портреты в тяжелых рамах. Лица на них были мне незнакомы, и, порывшись в памяти, я поняла, что та не собиралась подсказывать их имена.

Большое венецианское окно выходило в сад: я могла различить кроны деревьев, качающиеся на ветру. У окна был широкий подоконник с мягкой обивкой – идеальное место для чтения или размышлений. На нем лежало несколько книг в кожаных переплётах и забытая вышивка.

Воздух в комнате был пропитан запахами трав и мазей: свидетельство неустанной заботы Марфы. На прикроватном столике теснились склянки и баночки с притираниями, рядом – недопитый отвар в фарфоровой чашке.

Первая попытка встать оказалась мучительной. Кожа натягивалась при каждом движении, словно слишком тесная одежда. Марфа поддерживала меня под локоть, пока я, цепляясь за столбик кровати, пыталась сохранить равновесие на дрожащих ногах.

— Тихонько, барышня, тихонько, – приговаривала она, помогая мне сделать первый неуверенный шаг.

До кресла у окна было всего несколько шагов, но они показались бесконечным путешествием. Каждое движение отзывалось болью в обожжённом теле. Каждый шаг требовал невероятных усилий. Но я упрямо двигалась вперед, закусив губу. Когда я, наконец, опустилась в кресло, пот градом катился по лицу.

Марфа бережно укутала мои ноги пледом и отступила на шаг, внимательно наблюдая. День за днем я увеличивала дистанцию. От кресла до камина. От камина до двери. Каждый раз немного дальше, немного увереннее. Марфа неотступно следовала за мной, готовая поддержать в любой момент.