– Да я разве спорю, идиотская идея, – кивнул Виктор. – Но не мне ж мэру перечить. Тем более мой шеф, разумеется, сразу взял под козырек: все сделаем в лучшем виде, собаку разыскную к делу подключим.

– Разве Дези работает с полицией? – продолжала я удивляться все новым открытиям.

– Нет, конечно. Но Андрей – владелец питомника немецких овчарок, лучший кинолог города. Это кроме шуток. И Дези прекрасно ищет собачек-потеряшек. Вы же наверняка слышали, что убегают иногда от хозяев собачки. Полиция их в жизни искать не станет, а вот Андрей с Дези возьмутся за работу и обязательно найдут.

Я с уважением посмотрела на овчарку, а та продолжала невозмутимо идти вперед. За ней двигался хозяин, затем мы с Виктором, следом, с отставанием на пару шагов, группа волонтерш, а за ними – все новые собачники, мирно гулявшие до сих пор по парку. В таком составе мы пересекли весь сквер по диагонали, свернули в направлении пустыря и почти дошли до выхода из парка, когда Дези вдруг застыла, затем подбежала к большой квадратной каменной урне, стоящей возле скамейки, и, подняв вверх острую морду, страшно завыла.

– Ой… чего это она? – прошептала почти уткнувшаяся мне в спину Таисия.

– Андрюха, она чего? – немного нервно поинтересовался и Виктор. Хозяин овчарки, нахмурившись, подошел к урне, нагнулся над ней и озадаченно покрутил головой:

– Витя, там какие-то тряпки набросаны. Вроде и впрямь детские платьица. Или юбочки. С синими рюшками.

Несмотря на яркое солнце, мне стало холодно. Синие рюши… они были на платье Леночки, когда та пошла в магазин. Впрочем, это еще ни о чем не говорит. Если кто-то и решил выкинуть старое детское платье, это не обязательно похититель девочки… но почему так страшно воет собака?

Ее хозяин протянул было руку к урне, как я неожиданно для себя крикнула:

– Нет! Стойте!

Он вздрогнул и с недоумением взглянул на меня, собака на секунду прервала вой, злобно зарычала, вскинула морду и снова протяжно завыла.

– Если это вещи девочки, которая пропала… – Голос сорвался, я откашлялась и чуть тише продолжала: – Нельзя ничего трогать руками. Эксперты будут искать следы ДНК.

– Полина права, – решительно поддержал меня Виктор. – Андрюша, прости, твоя собака просто чудо. Но трогать и правда ничего не надо. Погодь минутку, сейчас палку найду.

Он отступил на шаг, чуть не сбив с ног одну из дам, стоящую за его спиной, огляделся по сторонам – но вокруг багровели лишь горки кровавой листвы. Тогда он подошел к ближайшему кусту, рывком нагнул одну из голых веток, покрутил ее обеими руками и наконец оторвал.

С веткой в руке он подошел к урне, но тут овчарка оскалилась и, снова прервав вой, злобно зарычала.

– Витя, давай я пошарю. – Андрей выхватил палку из рук приятеля. – Тебя Дези не подпустит.

Мы застыли неподалеку от мусорки, а Андрей подошел вплотную, слегка нагнулся и, поддев тонкой веткой тряпку, выбросил ее на кучу алой листвы. Затем он подцепил и выкинул еще одну серую тряпицу, отдаленно напоминающую детские трусики. И наконец, чертыхнувшись, подцепил и вытащил наружу что-то, что не сразу дошло до моего сознания. Дези дико взвыла, со всех сторон раздалось аханье и тонкие женские вскрики, я почувствовала, как меня за талию обхватила крепкая мужская рука, и, уже покачнувшись и заваливаясь вниз, поняла, что только что видела отрезанную детскую голову со спутавшимися светлыми волосами и широко раскрытыми ввалившимися глазами.

– Я не гожусь для этой работы, ничего не умею, и нервы ни к черту… – безостановочно несла я какую-то чушь, заливаясь слезами и покорно глотая обжигающую жидкость вот уже из пятой рюмки. Виктор подносил каждую к моему рту и, крепко обняв за плечи, буквально заставлял выпить бьющее в нос спиртом содержимое. Но истерика никак не заканчивалась, и слезы лились, как вода из испорченного крана.