Замечаю на тумбе гребень и принимаюсь расчёсывать спутанные пряди. Некоторые из них приходится драть, но другого выхода я просто не вижу. Скинув с себя сорочку, прохожу к воде и начинаю мыться.
В итоге выйти из этой комнаты мне удаётся не так уж скоро, как хотелось бы.
— Аста, там в тумбе лежат полотенца! — кричит Береника.
Благодарю её уже потом, когда выхожу, завернувшись в полотенце. Расчесать мокрые волосы получается легче, поэтому я безумно довольна проделанной над собой работой. Пока купалась никаких ран на себе не заметила. Видимо, всё само заросло. Память мне не отшибло, об испытании и зелёных шарах, врезавшихся в меня, я прекрасно помнила. Вот только… Я даже не спросила, сколько дней после этого прошло.
Стараясь не упустить возможность, сразу интересуюсь у Ники.
— Чуть больше одного дня. Пока ты мылась, принесли одежду, — девушка указывает на два огромных сундука.
— Ого! — удивляюсь, заметив их. — Ничего себе! — восклицаю и иду к ним.
— Да, я тоже удивилась, — сдержанно отвечает подруга.
— Ты не рада? — ахаю восторженно, открыв первый сундук, до верха заполненный вещами. — Тут столько всего!
— Нет, рада. Просто ждала тебя, — пожимает она плечами.
После того, как определяемся, кто какую вещь себе оставляет, выкладываем одежду на кровати и принимаемся складывать её в шкаф. За этим занятием и непринуждённой болтовнёй проводим остаток дня. Выбрав наряд, понравившийся особенно сильно, остаюсь в нём.
Это привычные мне тёмные штаны, не сильно обтягивающие бёдра, и недлинная зелёная рубаха с кожаным, изящным поясом, которым я выгодно подчёркиваю талию. На груди имеется шнуровка, что выставляет мою округлую грудь в привлекательном свете. Совсем не вульгарно, нет. Женственно.
Береника выбирает себе нижнее чёрное платье, чуть открывающее грудь в вырезе, а наверх одевает расшитый тёмно-красный сарафан. Я помогаю ей затянуть его, а затем мы делаем друг другу причёски, пока девушка рассказывает о своей родине и семье. Приготовившись к выходу на ужин, который должен пройти в зале на первом этаже, мы обуваем аккуратные сандалии и подходим к двери. Смеёмся над чем-то и одновременно пугаемся, когда слышим стук в дверь.
Отворив её, я выглядываю в коридор и замечаю двух парней. Игмунда и Харальда.
— С выздоровлением! — голосят они и протягивают мне букет полевых цветов.
— Спасибо, — смущаюсь я и раскрываю дверь до конца. Краснею от прямого взгляда Харальда, что оглядывает меня с ног до головы уже который раз, и несмело произношу: — Рада вас видеть!
— И мы тебя, — отвечает Харадьд, улыбаясь.
Возле меня появляется Береника и недовольно интересуется:
— Пришли? Что так долго?
— Прости, пришлось задержаться, — пожимает плечами Игмунд и нервно чешет затылок.
— Как себя чувствуешь? — вдруг спрашивает рыженький.
— Уже хорошо, — выдавливаю улыбку и перевожу взгляд за спины парней.
Мимо нас гордо и невозмутимо проходит Карлиан Раст. Он почти не смотрит на нас и даже не здоровается. Я фыркаю от такого пренебрежения, но от такого, как он, многого и не жду. Поддерживаю разговор с Харальдом, пока Ника ерошит волосы Игмунду.
Но снова отвлекаюсь. Как назло, Карл идёт обратно и на этот раз упрямо смотрит мне в глаза. В какой-то момент мужчина даже мне подмигивает, и я застываю, резко выдохнув и почувствовав, что сердце перестаёт биться.
— Аста, ты идёшь? — толкает в бок Береника и радостно смеётся.
— А, — будто очнувшись, смотрю на друзей, — иду, конечно! — спохватываюсь живо и выхожу из комнаты вслед за ними.
[5] Глядельце — зеркало.