– Итак, Настю никто не видел? – резюмировал Женька, оглядев нашу компанию.

Кстати говоря, нас было шесть парней и семь девчонок. Итого тринадцать…

На дельфинов мы уже не смотрели. Все скучковались у борта и думали, куда могла подеваться наша вожатая.

Ветер развевал прозрачные платки, которые девчонки повязали вокруг талии. Все было очень красиво и романтично, если не считать того, что над нами повисла тревога. Мы явственно ее ощущали, и мне показалось даже, что при желании тревогу можно было пощупать и разрезать ножом.

– Так, спокойно, – сказал я. – Если Насти нет рядом с нами, это еще не значит, что ее нет на теплоходе вообще. Давайте позовем ее, поищем. Не могла же она просто так пропасть.

– Пропасть не могла, а не сесть на теплоход – могла, – услышал я чей-то тихий голос, но он потонул в разноголосых криках:

– Настя!

– Просто Настя!

– Ау-у-у!

– Настя, куда ты делась?! Отзовись! В прятки решила поиграть? Так это уже немодно и не по возрасту!

– Возата-я-я-я!

Мы разбрелись по теплоходу и зашли в каждую каюту, не пропустив ни одной. Потом собрались на прежнем месте – у борта, где дул теплый ветер.

– Ну, кто-нибудь видел ее? – спросил запыхавшийся Стас, поднимаясь на палубу.

– Я не видел, – сказал я.

– И я, – кивнул Женька.

– И я, – произнесла Ирочка, расчесывая волосы уже щеткой и глядя на Любу.

– Я тозе не видела, – сказала Люба после того как прозвучали ответы всех. – Сто-то странное творится, ребята. Возатой нет на теплоходе. Мы одни.

– Скорее всего, когда была посадка, она сошла на берег чего-нибудь купить, а когда вернулась – теплоход уже отчалил, – выдвинула версию Ирочка.

– На теплоходе всего навалом, куча разной еды, питья… – усомнился Женька.

– И что? – с непередаваемой иронией откликнулась Ирочка. – Можно подумать, на теплоходе есть все на свете. И вообще, какая разница, куда Просто Настя делась? Главное то, что ее нет на теплоходе.

– О! – охнула Люба и выпучила глаза.

Мы все уставились на нее.

– Ну? – бросила Ирочка. – Что ты охаешь?

– А сто, если… ой, нет! – замахала Люба руками.

Она замахала так сильно, что очки слетели с ее носа и полетели вниз.

– Ой! Ловите! – завопила девчонка, хватая руками воздух.

Но очки мы не поймали, и они упали на нижнюю палубу и разбились.

Подбородок Любы мелко затрясся. Даже косички затряслись.

– Оськи… – прошептала она, смотря на блестящие осколки. – Я без оськов…

– Так тебе даже лучше, – призналась Ирочка. – Моложе выглядишь.

– Оськи… – снова прошелестела Люба. – Я без них не могу. Я зе слепая как крот. Оськи-и-и! Я нисего не визу!

Люба зарыдала. Мы все стали ее успокаивать. Я вспомнил, что в моей небольшой сумке «Адидас», которую я взял с собой, лежали очки на всякий случай. А так я носил контактные линзы.

– У тебя минус? – участливо спросил я.

Люба, зарыв лицо в ладони, утвердительно покачала головой.

– Не плачь, я тебе свои дам, – сказал я, доставая окуляры.

Примерив их, Люба вздохнула:

– Слабые, конесно, но лучсе так, чем вообсе без них. Спасибо.

– Не за что, – улыбнулся я.

– А тебе, между прочим, мужские очки идут больше, – прямо-таки фонтанировала комплиментами Ирочка, которая недавно дралась с Любой не на жизнь, а на смерть. – Так из-за чего ты охала, прежде чем очки уронить?

– А! – вспомнила Люба. В моих прямоугольных очках она действительно выглядела симпатичнее. – Сто, если Настя упала за борт, и ее перерезало-перемололо в мясной фарс винтами?

Мы все снова замолчали.

– Да нет, – с сомнением протянула Ирочка. – Не может быть.

– Это почему зе? – тут же захотелось знать Любе.

– Ну… В принципе, конечно, может… Но не хотелось бы… Она была нормальной вожатой…