Маккин вытаращился на нее. 

‒ Ой. ‒ Аркаша быстро отстранилась от русала и попыталась подняться на ноги, но вконец рухнула на четвереньки. ‒ Чушь несу. Это никак не связано с твоей репутацией. Нет, погоди…

Юноша выпрямился и отошел от нее на пару шагов.

‒ Ты вовсе не злодей.

‒ Я хуже. И я погорячился. ‒ Маккин вытер ладони о спортивные брюки, а затем и вовсе вцепился в скользящую ткань ‒ да так сильно, что впору было волноваться не вырвал ли он себе клочок кожи этим нервным захватом. ‒ Мне стоило быть сдержанным. Возможно, нужно было просто стерпеть. И… держаться от тебя подальше. Но так хотелось поговорить с тобой…

‒ Какое путаное покаяние. ‒ Аркаша надеялась, что в ее голосе проскальзывало намного больше шутливых ноток, чем она сама различала. ‒ Ничего не поняла. С каких пор для разговора нам требуется прятаться в кустах?

– Я не хотел, чтобы тебя видели со мной. А твой крик мог бы привлечь постороннее внимание, поэтому и… ‒ Маккин, спрятав глаза, прижал руку к собственном рту. ‒ Прости за это.

– Вот как… – Аркаша заторможено переваривала информацию. – Погоди-ка, это что вообще значит? Почему меня не должны видеть с тобой?

‒ Потому что не хочу утянуть тебя за собой. ‒ Маккин приблизился к Аркаше и повернул голову, словно предлагая чем-то полюбоваться. На его щеке чуть ниже скулы проступало пятно ‒ как капля мутной краски, растекшейся по белоснежной простыне.

Синяк. Только-только начавший темнеть.

Все слова застыли на языке. Аркаша ошарашено рассматривала щеку своего соседа по комнате.

‒ Откуда…

‒ Помнишь кто я?

Сглотнув, Аркаша шмыгнула носом и выдавила:

‒ Ты Маккин.

‒ Не так. ‒ Уголки губ юноши дернулись, завершая наигрустнейшую из всех улыбок на свете. ‒ Я русал с севера. Сын Седны. Душегуб. Враг их… и твой.

Наверное, Аркаша зарычала. Жгучая обида обрушилась на нее потоком рвущего на куски водопада. Обида. Но не на Маккина, снова отказывающего ей в доверии. Не на него. На других. На тех, кто смеет воплощать в жизнь страхи, что тлеют в душе существа, которого она уже привыкла считать другом.

‒ Кто это сделал? ‒ Это она произнесла почти шепотом. Злоба крала воздух, рвущийся через горло, и слова сопровождались сипом.

‒ Не знаю. ‒ Проведя пальцем по краю «пятна», Маккин поморщился. ‒ Я не видел. Выходил из здания бассейна, и что-то вспыхнуло перед глазами. Кто-то использовал заклинание, чтобы кинуть в меня камень. Вокруг было много ребят, и взгляды их говорили, что они и сами не прочь добавить к этому камню еще дюжину других. Они боятся и ненавидят. И сложно понять, какое чувство главенствует.

‒ Да что же это такое! ‒ Аркаша в сердцах размахнулась и ударила нечто воображаемое в воздухе. ‒ Почему они просто не могут оставить тебя в покое?

‒ Тебе сложно осознать сущность их ненависти. ‒ Глаза Маккина блестели. ‒ И, честно говоря, я ужасно этому рад. Если бы ты не была человеком, если бы не пришла из другого мира, если бы тебе с детства внушали то, что «полезно» знать о русалах с севера, как бы ты относилась ко мне? Разве стояла бы здесь, всего в каких-то трех шагах от меня? Разве смотрела бы с такой нежностью? Я понимаю, как это звучит. Словно упиваюсь жалостью к самому себе. Слабое никчемное создание.

Аркаша сделала длинный шаг ‒ колени хрустнули, а мышцы отозвались ноющей болью, ‒ а затем приподнялась на цыпочки. Пальцы ухватились за челку цвета поблескивающего песка и приподняли ее, открывая бледное и в какой-то мере даже изможденное лицо русала.

‒ Ты, видать, запамятовал, что от меня так просто не избавиться, ‒ сердито сказала Аркаша. ‒ Держаться от меня подальше вздумал ‒ балбесина безхвостая. Боишься, что меня из-за тебя будут травить?