Осознание собственной никчемности нагнало на нее уныние. Она закрыла глаза и хлюпнула носом.

«Спокойно… еще спокойнее… Не могу брать на себя ответственность за чью-то жизнь. Себя-то толком защитить не могу».

От внезапного порыва ветра Аркаша качнулась, правая нога соскользнула, кроссовок на мгновение повис над бездной. Клочки травы, выдранные от резких движений, слетели вниз. Каменная крошка тонкой струйкой поползла по склону.

Позволив себе тихий писк, Аркаша сильнее вжалась в единственную оставшуюся у нее опору. Ее трясло.

«Страшно-то как, страшно… страшно.. страшно…»

Единственное, что удерживало ее от постыдных рыданий, это мысль о том, что слезы полностью перекроют ей обзор. А лишаться зрения в такой ситуации нельзя.

Гул в ушах.

Странно, она ведь не в горах. Здесь не должно быть особого давления.

Снова гул. И скрип.

Скрип двери. Аркаша задохнулась от нового приступа ужаса. Только не сейчас!

«Что представить?»

«Нет, не разговаривай со мной!»

«Что представить? Представление лишь часть осознания. Абсолют абсолютен… Абсолюту известна каждая форма…»

Аркаша заскрежетала зубами, с трудом терпя нахлынувшую боль. Она пришла одновременно с этим жутким голосом. Что-то словно кромсало, сверлило и резало ее мозг. На задворках сознания звучал протяжный скрип.

«Прекратите качаться на двери!» – мысленно взвизгнула она и накрыла лоб обеими ладонями. Непонятно, что было горячее: ее ладони или лоб. Они лишь сильнее горячили друг друга.

Скрип. Скрип. Скрип. Туда-сюда. Туда-сюда.

«Ну почему нельзя просто открыть дверь?» – Аркаша всхлипнула и принялась тереть глаза. Режущая боль перекинулась на глазные яблоки.

«Что представить?» – не унимался голос. В его тональности прослеживалась мертвая прагматичность, присущая компьютеру.

«Надо просто что-то представить, чтобы унять его». – Аркаша начала сползать по каменной поверхности.

«Абсолюту известны все стадии… отразить… отразить… отразить до любой стадии…»

– Ладно… – прохрипела Аркаша. Она уже ничего не видела. Тьма застилала ей глаза. – Твоя взяла. Не знаю, что я хочу представить… но ты-то наверняка знаешь, чего я хочу… поэтому… – Ее рука медленно поднялась. – Поэтому… ОТРАЗИ…

Это длилось всего мгновение. Чувство, будто ее окатили кипятком. И дали откусить кусок пирога из чистого пламени.

«Саламандра… саламандра… саламандра… – скандировал ее собственный голос в ее же голове. – Жар… абсолютный жар».

Кем бы ни был этот Абсолют, но он, похоже, выудил из ее сознания последнее яркое воспоминание, касающееся магии, и… что-то сделал.

Когда жар чуть-чуть спал, Аркаша опасливо приоткрыла один глаз. Ей снова несказанно повезло. Во время приступа она полностью сползла на траву и теперь сидела, свесив одну ногу. Еще бы парочка другая дерганий и здравствуй, дно пропасти.

Опомнившись, Аркаша замотала головой. Сколько длился этот внутренний диалог? Как долго шло сражение с болью? А то пламя и тот жар были столь осязаемыми, что она ожидала увидеть тлеющую траву вокруг себя и услышать треск горящей древесины где-то над своей головой. Но ничего похожего она так и не обнаружила.

«Это что, происходило лишь в моем сознании?»

Наверху послышался шорох. Аркаша замерла, трусливо втянув голову в плечи, будто это как-то могло помочь спрятаться от вернувшегося за ней чудища.

– Ну ты и бестолочь, Шмакодявка.

– Момо?

Вот уж кого Аркаша меньше всего ожидала здесь увидеть.

– Опять ты со своим персиком? Бесишь. Я сейчас скину на тебя что-нибудь тяжелое, – пообещал демон, раздраженно хмурясь.

– Будь осторожнее. – Аркаша, позабыв о неустойчивом положении, подскочила к самому краю своего убежища, чтобы лучше видеть Ровена. – У тебя наверху кто-то есть! Чудище! Оно повалило деревья! И сбросило меня в пропасть!